- Тогда восстановление магии отобрало у лорда Фабиана способность иметь детей. Потому-то меня так и удивило ваше положение, леди Анастасия. Но на тот момент я ведь еще не знал, что вы из другого мира и потому иной магической природы.

Я перевела растерянный взгляд на Тайлу:

- Я и не знала, что тогда были такие последствия…

Она вздохнула, присела на подлокотник моего кресла:

- Ты же понимаешь, о таком не распространяются. Но для Фабиана это был тяжелый удар… Мы ведь с ним оставались последними в нашем роду. Когда наш отец умирал, Фабиан дал ему клятву, что сделает все ради того, чтобы древний род не канул в небытие, сохранял свое величие. Для него это и вправду было крайне важно. И тут вдруг такое…

Что ж, это многое объясняло… И то, что Фабиан не собирался жениться, ведь наверняка считал это бессмысленным. И то, как он отнесся ко мне, когда узнал, кто я…

- Не думаю, что в этот раз будут какие-то откаты, - хмуро произнес господин Пайлир, взяв Фабиана за руку и будто бы к чему-то прислушиваясь. – Как я понимаю, сыграло свою роль, что магию господин отдавал добровольно.

- Но, кстати, - тут же вмешалась Тайла, озадаченно глядя на меня, - ты говорила, что все бы сработало, только при полноценной мощи магии Фабиана. Но как тогда он все же остался жив?

- Все же во мне уже была его магия, - тихо ответила я. – Точнее, идентичная с его магией магия нашего ребенка. Именно ее я присоединила к силе Фабиана, чтобы у него самого осталось пусть и ничтожно мало, но  все же хоть сколько-то… - резко накатило головокружение. – Господин Пайлир, это вы нашаманили?

- Ничего-ничего, вдыхайте травы, - он был неумолим, - и вам полезно, и вашему малышу. Что я скажу господину Фабиану, если к тому моменту, когда он очнется, сама вы сляжете? Нет уж, леди Анастасия, ступайте-ка к себе в комнату и хорошенько поспите. Но сначала выпьете питательный бульон, я распоряжусь, Ульна вам принесет.

Я со вздохом поднялась с кресла.

- Фабиан – тиран, вы - тиран… В этой семье хоть кто-то есть не командующий?

- Я! – мигом отозвалась Тайла. – Я тут уж точно единственная без недостатков.

До этого я не могла толком спать, но то ли запах трав сказался, то ли в бульон было что-то добавлено. Даже казалось, что сердобольная Ульна готова мне чуть ли не колыбельную петь, лишь бы я, наконец, поспала нормально. Они ведь с Хейлирсом вернулись сразу же, за ними Тайла послала, едва сама узнала о случившемся.

Ульна говорила, что денно и нощно молится милосердной Таллани, чтобы господин выжил. И я едва сдерживалась, чтобы не высказать в сердцах все то, что я о богине думала. Но с другой стороны, что, если все эти события она предугадывала заранее и именно к ним меня и вела?..

Пусть я в этот раз и уснула крепко, но все же совсем ненадолго. В спальне было темно, лишь одна маленькая свеча еще горела. Но после того, как Фабиан тогда именно в темноте и сгинул, мне тяжело было ее выносить. Я зажгла все свечи, какие только были в спальне. И так и замерла посреди комнаты с той самой, первой, свечой в руках.

Все эти дни, пока Фабиан был в забытьи, я запрещала себе думать об этом беспощадном «А что, если…». Хотя Лафар еще в первый день хмуро мне сказал, что при самом плохом исходе он исполнит долг перед лучшим другом, поможет мне доказать право наследования. И пусть сам Фабиан ничего этого ему не говорил, но, выходит, Лафар и без того прекрасно знал об истинных чувствах своего друга ко мне, потому и без просьб сразу рассудил, как нужно будет поступить.

Но мне все равно даже думать не хотелось о таком исходе! Просто потому, что я вообще не представляла, как тогда буду жить… Слишком мало было нам с Фабианом отмеряно времени. И потратили мы его совсем не на то…

Скрип открывающейся двери оборвал мои невеселые мысли.

Дыхание перехватило. Я так и стояла посреди комнаты, не силясь не то, чтобы что-то сказать, но даже дышала через раз!

Стоящий в дверях Фабиан был бледен. Обнажен по пояс, от слабости ему явно было стоять тяжело, опирался на косяк. Но даже в таком состоянии он не выглядел немощным.

Не меньше минуты мы просто друг на друга смотрели. Я даже не сразу сообразила, что попросту безмолвно плачу. А ведь надо было сказать, что ему пока нельзя вставать! Что он еще слишком слаб! Что, силы небесные, как же я боялась за него! Как же я рада, что он все-таки жив!

Но не смогла произнести ни слова.

Фабиан первым нарушил молчание. Говорил тихо, чуть прерывисто:

- Знаешь, я боялся открывать эту дверь… Боялся, что комната пуста… Что ты снова от меня сбежала… Что я снова тебя потерял…

Он все же подошел ближе, остановился, не доходя до меня полушага. Слабо улыбнулся:

- Знаю, что в свое время я и так тебе этим безмерно надоел, но, уж прости, я не привык сдаваться. И мое намерение всенепременно выдать тебя замуж никуда не делось.