Этой темой он терроризирует меня уже несколько дней. Сначала, я не понимала в чем дело, рассказывала свою родословную, чуть ли не до пятого колена. Когда взбесилась от бесконечных расспросов, Алекс рассказал мне легенду, что существует в их мире. Оказалось, что в той легенде, рассказывается о смерти последней могущественной первородной ведьмы, схваченной инквизиторами в годы великой войны. Её сожгли на костре, предварительно разложив между поленьев инквизиторского дерева, травы, что рассеивают магию. Уже охваченная огнём, ведьма сделала своё последнее пророчество: "Придёт в наш мир дева, что объединит в себе магию всех невинно сожженных ведьм, которая была рассеяна брулем. Её волосы, цвета спелой пшеницы в закатных лучах, её голос — звонкий, как колокольчик и нежный, словно ангельское пение. Её стан гибкий и хрупкий, словно молодой цветок лотоса. С её приходом, мир изменится. Но к лучшему или к худшему, будет зависеть лишь от её выбора. Амулет первородной ведьмы ей поможет."

Разглядев на моём медальоне тот самый символ, которым ведьмы помечали свои амулеты, Алекс было решил, что легенда правдива. И что я — та самая дева из пророчества. Но его теория достаточно быстро провалилась, когда я рассказала о своей семье, и о том, что никакой силы у меня никогда не было. Не рассказала только, что мои каштановые волосы — крашеные. На самом деле они светлые, с розовато-фиолетовым отливом. Необычный цвет, которому с детства все удивлялись и восторгались. Мне так это надоело, что я перекрасила их в тёмный еще в 16. С тех пор прошло много лет, я даже почти забыла, что каштановый — мой ненатуральный цвет волос. Услышав пророчество, я слегка испугалась. Но поразмыслив, поняла, что точно не могу быть ведьмой. А амулет? Я не помню, как он появился у меня. Кажется, что был с самого детства. Я никогда не рассматривала знаки на нём, просто носила в качестве талисмана. Мне казалось, что он помогает, придаёт сил и уверенности, приносит удачу. Думаю, что ведьмы имели не один медальон в своей коллекции, а в легенде не упоминается, как именно должен выглядеть тот самый амулет первородной. Так что придётся оборотням дальше ждать появления девы из легенды, я на себя эту роль взять не готова.

— Я же уже рассказывала, — отвечаю Алексу.

— Ну да, я просто снова подумал…

— Алекс, отстань от неё. Это просто легенда. Сказка, что рассказывала нам мама в детстве, — помогает мне отбиться от расспросов Брендон.

— Нам далеко еще? — меняю тему, кивнув ему в знак благодарности.

— Нет, ты устала? — обеспокоенно спрашивает он. В последние дни он старается проявлять заботу обо мне. Меня это раздражает. Наше знакомство не назовёшь приятным, он чуть не загрыз меня в волчьем обличье. Мы постоянно спорим, даже по мелочам, и вынуждены общаться только из-за общего ребёнка. К чему эти нежности?

— Всё нормально, — недовольно отвечаю я, — Я справлюсь.

— Рина, если ты устала, мы можем отдохнуть, — вот кто ему разрешал сокращать моё имя? Ненавижу, когда меня так называют! И главное — говорила ему об этом несколько раз. Бесполезно. Упорно пропускает первую букву.

— Я не устала. Всё в порядке. — твердо отвечаю я, — Пойдёмте дальше. Хочется уже увидеть ваш портал.

— Ну если ты думаешь, что там золотая арка, увитая цветами и ворота, охраняемые неведомыми существами, то ты ошибаешься, — смеётся Алекс. Вот чего смешного? Я примерно так и представляла себе эту "дверь межмирья", как они её называют.

— А что там?

— Ничего, если честно. Идёшь по лесу, идёшь, время будто замедляется, а пространство становится вязким и хоп! Ты уже в лесу другого мира, — пожимает плечами Алекс, — Порталы выглядят иначе, здесь, скорей, какое-то искажение пространства, которое непонятно, чем было вызвано и как появилось. Кстати, именно потому, что нет никаких отличий от окружающей местности, мы так долго искали эту дверь.

— Погоди, — ошеломлённо отвечаю я, — Я помню, я в прошлый раз именно так и попала в ваш мир! Заблудилась в лесу, пока искала выход, влипла вот в такую вязкость, которую ты описываешь. Там и встретила девушку с ребёнком.

— Жаль Мариэллу, — мрачнеет лицо Алекса, — Она была хорошей, знающей шаманкой и прекрасной сострадательной женщиной, которая готова была отдать свою жизнь за других. Именно это она и сделала.

Тяжело вздыхает, успеваю уловить промелькнувшую в его глазах боль. Меня осеняет догадкой:

— Она тебе нравилась? Как женщина?

— Нравилась, — грустно улыбается Алекс, — Она была прекрасна, напоминала лесную нимфу. Но только у нас всё равно бы ничего не вышло.

— Почему?

— Шаманки воспитываются в обители, там дают обет безбрачия и клятву, что полностью посвятят себя служению альфе клана. Им не суждено иметь любимого мужчину, или родить ребёнка, — объясняет Алекс.

— Но как тогда передаётся дар? — спрашиваю, пораженная такими порядками, — Я думала, что он переходит по наследству.

— У шаманок — нет. Они появляются, словно бы, из ниоткуда и уходят в никуда. После смерти, их тела исчезают, спустя несколько часов. А рождаются шаманки крайне редко, потому ценны в нашем мире. Считается, что их дар — отголоски сил ведьм, рассеянных когда-то инквизиторами. Шаманки сами выбирают стаю, их невозможно переманить. Они руководствуются лишь тем, что подсказывает им их дар. — продолжает рассказывать мужчина, — Когда-то, наши учёные и лекари тоже думали, что сила шаманок передаётся по наследству, заставляли их рожать по несколько детей. Но теория не подтвердилось, ни одна из рождённых девочек не перенимала силу матери. Так еще и собственный дар шаманки убывал, с рождением каждого последующего ребёнка. Потому и появился запрет, а следом обитель, где девочек учили не думать о мирском.