— Это мой очень дальний предок и его истинная. Он был великим вожаком, объединившим кланы в годы Великой войны на борьбу с общим противником. При его правлении, ни один волк стаи не голодал, все были счастливы. А его истинная, всегда и во всём его поддерживала, утешала, в моменты отчаяния, успокаивала, если он перегибал палку, поддавшись внутреннему волку. Она была доброй, сострадательной женщиной, готовой была прийти на помощь любому, кто попал в беду. В их браке родилось шесть волчат, которые и увековечили память о родителях, заказав эту скульптуру, — рассказывает Брендон, — Я, когда в детстве слышал истории о его великих делах, всегда хотел быть похожим на своего предка. Я видел, как мелкие кланы уничтожают друг друга, как, в борьбе за власть, оборотни теряют свою человеческую личность, оставаясь лишь волками, жаждущими крови. И мечтал стать таким же мудрым и великим вожаком, что сможет покончить с междоусобными раздорами, объединить кланы, научить их сосуществовать мирно. Мечтал встретить свою истинную, чтобы познать такое же счастье в личной жизни, что познал мой предок. Мне кажется, когда ты счастлив в семье, когда дома тебя ждёт твоя любимая, готовая всегда тебя поддержать, ты хочешь сделать мир таким же счастливым, как ты сам. А потому, с энтузиазмом и верой творишь дела во благо своего народа.

— Интересная теория, — замечаю я, — Ты вырос. По-прежнему хочешь быть похожим на своего предка?

— Мечтаю превзойти его, — открыто улыбается Брендон.

— И как? Получилось найти свою истинную и обрести счастье? — интересуюсь у него.

— Думаю, что я на пути к этому, — туманно отвечает мужчина, бросая на меня странный взгляд, который я не могу прочесть, — Ты готова начать разговор с нашим сыном?

Судорожно сглатываю и киваю. Я не готова, но это необходимо. А потому, зову Николаса, что носится вокруг статуи, стараясь поймать большую бабочку.

— Николас, ты помнишь, что я тебе говорила в спальне? О серьёзном, взрослом разговоре.

— Помню. Ты что-то натворила. Или нет. Но хочешь поделиться с сыном. — кивает ребёнок.

— Давайте присядем вон там, — показывает Брендон в сторону беседки.

— Родной, помнишь, ты играл в саду с Яшей и он рассказывал, что папа у него — водитель грузовика? — захожу издалека.

— Помню. У него большая машина, на которой он нас катал, — кивает сын.

— Да, точно, — улыбаюсь, вспоминая, каким восторгом горели глаза сына, — Ты тогда спрашивал, где твой папа.

— Ага. Ты сказала, что он в другом городе, работает, — это была не самая моя лучшая идея, но его вопрос застал меня врасплох. Я рассчитывала, что отцом он заинтересуется, когда будет старше.

— Николас, — начинаю я серьёзно, — Твой папа вернулся и очень хочет с тобой познакомиться. Хочешь ли ты?

Замираю, ожидая ответа от сына. От него сейчас зависит, скажу ли я ему правду о Брендоне сейчас.

— Хочу! А кто он? У него есть грузовик? — подскакивает на месте сын.

— Ник, я — твой папа, — вступает Брендон в наш диалог, — У меня нет грузовика, но есть большой дом, и я готов купить тебе свой собственный грузовик, когда ты станешь старше.

— Жалко, — тянет сын, — А насколько старше я должен стать? А давай ты купишь грузовик сейчас, а моим он станет тогда, когда я совсем вырасту.

Брендон беспомощно смотрит на меня, я развожу руками. Не обещай того, что ты не сможешь выполнить, особенно ребёнку.

— Подожди. Ты правда — мой папа? — доходит до мальчика истина, — А почему тебя так долго не было?

— Мама же тебе рассказывала, я работал, не мог попасть из другого города к вам.

— Аааа, ты снова уедешь на работу? — разочарованно спрашивает Ник, — Приехал погостить?

— Нет, я больше никуда не уеду, — твёрдо отвечает Брендон, — Я буду рядом с тобой и мамой, если вы позволите.

— У нас всего две комнаты! Только если ты будешь спать с мамой. У меня кровать маленькая! — деловито говорит моё дитятко, — А мама всё равно спит одна в большой кровати, ты тоже там поместишься.

Слегка краснею. Вот так любимый сын выдал все тайны маминой личной жизни, которая, впрочем, отсутствует.

— Боюсь, что твоя мама выгонит меня из своей большой кровати, — смеётся Брендон.

— Почему? — недоумевает сын, — Ты её просто хорошо попроси. Она добрая. Не ругает меня. И тебя не будет. Дядя Игоря же пускала!

Смех Брендона резко смолкает. Надо же, я не думала, что Ник помнит, как к нам в город приезжал мой двоюродный брат, в командировку, и напросился переночевать одну ночь. У нас в квартире как раз был ремонт, из мебели — только моя кровать. Именно на ней нам пришлось устроиться втроём.

— Ник, а расскажи мне про дядю Игоря, — вкрадчиво просит Брендон.

— Хватит! — прерываю их, — Хватит обсуждать мамину постель. Родной, тебе нравится здесь?

— Да, тут большой и красивый дом, много места, чтобы играть. Только моих пиратов не хватает, — тяжело вздыхает.

— Если пираты будут, останешься здесь жить? — спрашиваю его, стараясь уже покончить с этой темой и перейти к другой, еще более интересной.

— А ты со мной будешь?

— Конечно, куда же я без тебя, — целую его в макушку.

— И папа с нами будет? — смотрю на притихшего Брендона.

— Да, я тоже буду с вами, — отвечает тот, не раздумывая.

— Ну если и пираты будут, то останусь, — серьёзно кивает ребенок, — Это всё, что вы хотели мне сказать?

— Нет. Есть еще кое-что, — нерешительно начинаю я. На что сын закатывает глаза.

— А Алекс? — внезапно спрашивает он.

— Что, Алекс?

— Если папа мой — Брендон, то Алекс мой кто?

— Алекс твой дядя, — мягко отвечает Брендон, — Он — мой брат.

— Я тоже хочу брата, — заявляет Николас, — Чтобы у моего сына был не только папа, но и дядя, как у меня. Купите мне брата?