Глаза Ави наполняются слезами, губы дрожат, понимаю, что она едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, разговор об отце ребёнка дается ей с большим трудом.

— А мы, Рхона? Как нам выжить? Мы спрятались вдали от всех, в этой непролазной чаще, заняв почти разрушенный дом давно умершего лесника, но и здесь каратели могут нас найти, ведь страждущие находят. Я не хочу для моей девочки жизнь в вечном изгнании, — тихо говорит девушка и качает головой. — Не хочу.

— Тише, Ави, — подскакивает к ней Рхона и обнимает, успокаивающе поглаживая по спине. — Всё образуется, вот увидишь. Скоро им надоест выискивать светлых ведьм, они поймут, что мы — не зло.

— Я помогу тебе с миссис Хэйд, — тихонько всхлипывает Ави. — Поделюсь энергией.

— Спасибо, Ави, не нужно. Ты беременна, твоя энергия больше нужна твоей дочери, — тепло улыбается Рхона, аккуратно стирая слёзы с щёк девушки.

— Нет, — упрямо заявляет Ави. — Ты права, из-за меня миссис Хэйд осталась без мази, давай поможем ей. Моей энергии хватит на всё.

В следующий момент оказываюсь в другой комнате, она гораздо больше той, в который я слушала разговор Ави и Рхоны. Здесь теплее, в закопчённом камине горит огонь, вдоль стены стоит несколько кроватей, скрытых балдахинами, напротив, в самом углу комнаты, стол, уставленный разного рода емкостями, заполненными какими-то отварами, мазями, порошками. Похоже, что это какой-то лазарет, но по-домашнему уютный, именно здесь ведьмы принимают страждущих, размещают их и лечат. Здесь слышны тихие разговоры, стоны и шепот, молящий о выздоровлении, воздух тяжёлый, будто наполненный болью и отчаянием. Рхона и Ави стоят над одной из кроватей, подхожу ближе, чтобы увидеть, что они делают.

На кровати лежит пожилая бледная женщина с тонкой, будто пергаментная бумага, кожей. Её лицо, руки и тело покрыто многочисленными ранами, некоторые из которых гноятся, другие кровоточат. Кривлю нос, замечая, как расходятся края одной из ран, внутри которой что-то шевелится.

— Миссис Хэйд, сейчас вам станет лучше, — ласково говорит Рхона женщине.

Та разлепляет сухие серые губы и молит:

— Пожалуйста… Мне так больно, везде больно…Сделайте что-нибудь.

— Готова? — тихо спрашивает Рхона у Ави, та кивает и закрывает глаза.

— Матер натура обсекро ауксилиум, — Рхона достаёт из одного из многочисленных карманов платья пузырёк с водой и капает по капле на каждую рану, продолжая монотонно произносить слова. — Даре потестатем куранди, ут аква екс лаку креата, а вобис ауксилиум импетро рид оф маледикто, куод хабет бефаллен филиа туа.

Ави кладёт руки на тело женщины, вижу, как вода, попадая из пузырька на раны, начинает светиться зеленоватым светом, буквально на глазах, мелкие царапины пропадают, большие и глубокие раны становятся меньше и выглядят, будто заживают уже несколько дней, кожа женщины, хоть и остаётся по-прежнему бледной, но больше не выглядит тонкой и иссохшейся.

Мои глаза расширяются от удивления, пока я наблюдаю за ведьмами, совершающими ритуал исцеления. Когда всё заканчивается, Миссис Хэйд больше не стонет от боли, выглядит почти здоровой. Зато Рхона, щеки которой еще недавно заливал румянец, кажется обессиленной, Ави же, бережно поддерживая живот одной рукой, другой опирается на стену.

— Тебе надо отдохнуть, я дальше сама справлюсь, — уставшим голосом говорит Рхона, помогая девушке идти.

— Рхона, я чувствую, как ты ослабла. Тебе тоже надо отдохнуть, — шелестящим голосом отвечает Ави, с трудом переставляя ноги.

— Нет, — категорично заявляет Рхона. — Я сегодня слышала от одного мужчины, который пришел просить о помощи, что каратели…

* * *

— Арина, — сквозь туман слышу голос Алекса, чувствую, что он трясёт меня за плечо.

— Да, — отвечаю ему, стараясь понять, где я и что происходит.

— Ну наконец-то, я уже двадцать минут стараюсь тебя разбудить, но ты не просыпаешься, — слышу облегчение в его голосе.

Резко сажусь на кровати, когда осознаю, что по-прежнему нахожусь в комнате Брендона, который, лежит рядом со мной без сознания. Поворачиваю голову к окну, отмечая, что уже глубокая ночь. Сколько же я проспала? Как Брендон? Возвращаю взгляд на мужчину, внимательно осматриваю его в тусклом свете свечей: всё то же поверхностное дыхание, бледная, с испариной, кожа, только раны, кажется, меньше кровоточат. Жив.

— Петро приготовил что-нибудь? Сумел понять, что за яд использовали дикие? — требовательно спрашиваю Алекса.

Тот качает головой и отвечает:

— Лекарь внизу, он пытается что-то сварить, использует разные комбинации растений, но пока, яд не чувствителен ни к одному отвару или мази, — киваю на его слова.

— Ты добыл воду? — задаю следующий волнующий меня вопрос

— Да, вот. Только я не понимаю, зачем она тебе. Она же бесполезна, — недоуменно поднимает брови оборотень, наблюдая, как я судорожно вцепляюсь в пузырёк.