Мужчина кивает волчице, которая лично ставит перед ним тарелку с отбивными и овощами в качестве гарнира. Оборотень отправляет пару кусочков мяса в рот и блаженно щурится, пережевывая пищу.

— Я хочу пойти к Лее в гости на выходные. А мама говорит, что ты как голова семьи должен принять решение. Пап, ну пожааааалуйста, — канючит сын, мигом позабыв об ужине.

— Рина? — Вопросительно смотрит на меня Брендон.

Чёрт, я снова успела по нему соскучиться, хоть и обижаюсь всё еще, что он защищал Лесли перед Адрианом. Откашливаюсь, избавляясь от кома в горле и рассказываю:

— Беатрис, мама подруги Николаса по саду, предложила забрать его завтра на все выходные, чтобы дети могли вдоволь пообщаться. У неё помимо Леи еще два старших сына и недавно родилась дочь. Они с мужем в выходные вывозят детей на пикник и в какой-то спортивно-игровой центр, недалеко от посёлка.

Оборотень приподнимает бровь, ожидая от меня какого-то продолжения, только я уже всё сказала, мне добавить нечего.

— И? Что ты думаешь по этому поводу? — задаёт вопрос мужчина, когда я не отвечаю на его молчаливый призыв.

Пожимаю плечами. Он же утром сказал, чтобы я не высказывала своего мнения? Почему вдруг сейчас об этом спрашивает? Не понимаю этого мужчину совершенно.

— Я думаю, что раз Николас хочет поехать, то стоит его отпустить. Только я бы попросила тебя приставить к нему какую-нибудь охрану на всякий случай. Так мне будет спокойнее.

— Я согласен с тобой. — Резюмирует Брендон. — Охрану организую, всё будет в порядке. Беатрис и Стивен очень приятные и дружелюбные, думаю, что Николасу понравится у них гостить.

— Ураааа! — восклицает Николас, подпрыгивая на стуле. — Я побегу собираться, возьму свой рюкзак и игрушки, чтобы показать Лее. Мама приходи мне обнимать на ночь.

Забыв про недоеденный ужин, сын галопом уносится наверх, оставляя после себя напряженную атмосферу.

— Я тоже пойду, — Поднимаюсь я из-за стола. — Проверю, как там мистофель.

— Рина, ты не хочешь поговорить? — спрашивает Брендон, а я только отрицательно качаю головой и выбегаю из столовой, стремясь скрыться за закрытой дверью своей комнаты.

Оставшийся вечер провожу, лениво поглаживая Лапушку по его упитанному животу. Он же ведёт себя, словно самый настоящий кот, а не магическое существо из другого мира: потягивается, переворачивается во сне, подставляя свои бока под мои пальцы, даже издаёт нечто, похожее на мурчание. Монотонные действия успокаивают меня, как и присутствие сладко сопящего пушистого животного рядом.

Попав в этот мир, я только и делаю, что сопротивляюсь его правилам. Отталкивала Брендона из-за своих внутренних страхов и предрассудков, не принимала информацию о том, что могу быть ведьмой, потом не верила в существование истинных пар, не желала понимать обычаи и порядки. Я до сих пор продолжаю это делать, вновь борясь с тем, что у женщин здесь не имеется права голоса. Но зачем же я всё время пытаюсь плыть против течения? Не легче ли подстроиться под действительность, а не нести с собой правила другого мира, которому я больше не принадлежу? Слишком сложно перебороть себя.

Тяжело вздохнув, не найдя какого-то определённого решения, поднимаюсь с кровати, когда ночь опускается на Олленд и иду в комнату сына, чтобы, как и обещала, обнять его на сон грядущий. Застаю ребёнка уже одетым в пижаму и лежащим в кровати, его глаза явно слипаются, но он продолжает ждать маму, которая обещала прийти к нему перед сном. Ложусь рядом с Николосом и крепко прижимаю к себе, поглаживая по голове. Какое же счастье, что в бесконечном океане моего сопротивления есть этот маленький уютный уголок, где я просто мама. Не пришлая, не ведьма, не безвольная рабыня или истинная с непонятным предназначением, а просто родной и любимый человек для маленького ребёнка, которому страшно засыпать в одиночестве.

— Добрых снов тебе, мой дорогой, — шепчу в макушку, слыша в ответ тихий вздох.

Не знаю, как долго я вот так лежу, сжимая в объятиях сына, который давно уснул. Но, в какой-то момент просыпаюсь, осознавая, что меня поднимают с кровати чьи-то заботливые руки. Раскрываю глаза, и ещё мутным ото сна взором гляжу на Брендона, который, бережно прижимая меня к широкой голой груди, несёт куда-то.

— Куда ты меня тащишь? — возмущённо шиплю я.

— В кровать, Рина. Спать.

— Я не хочу спать с тобой, — снова просыпается во мне стремление к борьбе. — Я обижена на тебя.

Брендон хмыкает, но молчит, продолжая подниматься по ступеням на третий этаж. Внеся меня в спальню, он аккуратно опускает меня на постель и накрывает одеялом, потом целует в лоб и укладывается рядом со мной, заключая в свои объятия.