Для Оскара 30-е годы стали эпилогом его блистательной ошибки на трассе Алтфатера летом 1928 года. Он отбыл военную службу в чехословацкой армии, и хотя там ему была предоставлена возможность ездить на машине, он понял, что ненавидит военную жизнь – не из соображений пацифизма, но из-за тех неудобств, которые она доставляет. Вернувшись домой, он не уделял внимания Эмили по вечерам, допоздна засиживался в кафе – холостяк холостяком, – выпивал и заговаривал с девушками, которые ничем не напоминали добродетельных монахинь.

Семейное предприятие обанкротилось в 1935 году, и в том же году отец Оскара оставил его мать, фрау Луизу Шиндлер, и снял себе квартиру.

Оскар возненавидел его за этот поступок и, заходя на чай к теткам, поносил Ганса, а порой произносил речи о предательстве своего отца по отношению к порядочной женщине даже на людях, в кафе. Похоже, он совершенно не замечал сходства между своим сомнительным браком и распавшимся браком отца.

Поскольку Оскар уже обрел хорошие деловые связи, да и в силу постоянного хорошего расположения духа, умения предлагать товар и пить, не пьянея, даже в самый пик эпохи Депрессии он получил работу заведующего торговым отделом «Моравиан Электротекник». Головная контора находилась в мрачной столице провинции, в Брно, и Оскар то и дело курсировал между Брно и Цвиттау. Ему нравились постоянные разъезды. Он уже наполовину добился исполнения той цели в жизни, которую поставил себе, обойдя Винклера на трассе в Алтфатере.

Когда его мать умерла, он примчался домой и на похоронах стоял рядом со своими тетушками, сестрой Эльфридой и женой Эмили по одну сторону могилы, в то время как предавший покойную Ганс торчал в одиночестве – не считая, разумеется, приходского священника – в головах гроба.

Кончина Луизы освятила неприязнь между Оскаром и Гансом.

Оскар не мог понять (это доступно только женщинам), что, в сущности, и он, и Ганс были товарищами по несчастью, просто один из них был отец, а другой – сын.

Во время похорон Оскар нацепил Hakenkreutz — эмблему партии судетских немцев Конрада Гейнлейна. Ни Эмили, ни его тетки не одобрили его выбор, но и не приняли его слишком близко к сердцу – в этом году все молодые чешские немцы красовались с такими значками. Только социал-демократы и коммунисты отказывались от подобных эмблем и не записывались в партию Гейнлейна. Но, видит бог: Оскар не был ни социал-демократом, ни коммунистом. Оскар был торговцем. Все должно идти по правилам: когда вы оказываетесь среди немецких предпринимателей с таким значком на лацкане, вы получаете заказ.

Его книга заказов была заполнена до предела, и он не успевал записывать новые в эти месяцы 1938 года, незадолго до того, как германские дивизии вошли в Судеты. Оскара не покидало ощущение, что грядет резкий поворот истории.

Каковы бы ни были мотивы, заставившие его присоединиться к Гейнлейну, но как только немецкие дивизии вошли в Моравию, он решительно разочаровался в национал-социализме, столь же быстро, как и в своем браке. Похоже, он предполагал, что силы вторжения помогут основать некую братскую Судетскую республику. Позже он говорил, что был поражен жестоким обращением с чешским населением, а также разбойным захватом имущества, принадлежащего чехам. Его первый акт сопротивления, о котором имеется документальное свидетельство, последовал очень рано, еще в преддверии мирового конфликта: протекторат Богемии и Моравии, провозглашенный Гитлером в замке Градчаны в марте 1939 года, неприятно поразил его жестокими проявлениями тирании.

Но два человека, чьи мнения он уважал больше всего, – Эмили и прохладно относящийся к нему ее отец, – не воспринимали все происходившее как неудержимое нашествие тевтонов, оба уверенно утверждали, что успехи Гитлеру не светят. Их мнение носило не слишком обоснованный характер, как, впрочем, и точка зрения Оскара. Эмили же просто считала, что человека, объявившего себя живым богом, ждет кара. А герр Шиндлер-старший, чья точка зрения стала известна Оскару от тетки, апеллировал к основным историческим принципам. Неподалеку от Брно текла река, на берегах которой Наполеон одержал свою знаменитую победу при Аустерлице. Ну, и какая судьба постигла триумфатора Наполеона? Он стал никем, выращивая картошку на островке, затерянном в Атлантике. То же самое ждет и этого типа, Гитлера. Человек идет к цели, пользуясь не столько жестким канатом, считал герр Шиндлер-старший, сколько упругой пружиной. И чем сильнее ты сжимаешь ее, тем мощнее тебя отбросит в начальную точку. Этому герра Ганса Шиндлера научила жизнь, неудачный брак и экономический крах.