Шейх Ибрагим провел их в возвышенную гостиную^[156]; они были очарованы ее прелестью и необыкновенным изяществом и сели у окна. Нур-Эд-Дин, раздумывая о своей прежней жизни, вскричал:

– Клянусь Аллахом, тут превосходно! Это место напомнило мне прошлое и возбудило во мне жар, словно пламя от гхады^[157]

Шейх Ибрагим принес им угощения, и они, вымыв руки, поели досыта; после чего Нур-Эд-Дин, поместившись снова у окна, позвал свою рабыню, которая подошла к нему, и они оба, сидя, любовались на деревья, покрытые плодами. После этого Нур-Эд-Дии посмотрел на шейха и сказал ему:

– О шейх, нет ли у тебя чего-нибудь напиться? Так как все пьют после еды.

Шейх Ибрагим принес им сладкой холодной воды, а Нур-Эд-Дин сказал ему:

– Мне хотелось бы не такого питья.

– Ты хочешь вина? – спросил его шейх.

– Да, – отвечал Нур-Эд-Дин.

– Спаси меня от него, Аллах! – вскричал шейх. – Тринадцать лет я не пробовал вина, так как пророк (благослови и спаси его, Господи) проклял тех, кто пьет, и тех, кто делает его.

– Послушай, я скажу тебе два слова, – продолжал Нур-Эд-Дин.

– Говори, что хочешь.

– Если ты не будешь ни делать вино, ни пить его, ни приносить, то разве проклятие может коснуться тебя?

– Не может, – отвечали шейх.

– В таком случае возьми этот червонец, – сказали Нур-Эд-Дин, – и эти две серебряные монеты, садись на осла и поезжай, пока не встретишь подходящего человека, который мог бы купить вина. Подзови его и, дав ему две серебряные монеты, скажи ему: «Вот на этот червонец купи мне вина и положи его на осла». Таким образом ты не принесешь вина, не сделаешь его и не купишь, и с тобою не случится ничего, что может случиться с другими.

Шейх Ибрагим, посмеявшись на его слова, отвечал:

– Клянусь Аллахом, я не встречал человека остроумнее тебя и не слыхивал более сладких речей.

– Мы зависим от тебя, – сказал Нур-Эд-Дин, – и тебе надо исполнить наше желание; поэтому принеси нам то, что мы просим.

– О сын мой, – сказал шейх. – Кладовая моя тут перед тобою (это была кладовая с припасами, приготовленными для царя правоверных), войди в нее и возьми, что тебе нужно.

Нур-Эд-Дин вошел в кладовую и увидал серебряную и золотую, осыпанную драгоценными каменьями посуду. Он налил из глиняных кувшинов и из стеклянных бутылок вина во взятую им посуду и начал пить вместе с рабыней, дивясь великолепию принесенных им из кладовой вещей. Шейх принес им душистых цветов и сел на некотором расстоянии от них. Они же с наслаждением продолжали пить, пока вино не стало на них действовать. Щеки у них раскраснелись, глаза разгорелись, как глаза лани, а волосы растрепались; после чего шейх Ибрагим сказал:

– С какой стати сижу я так от них далеко? Почему бы мне не подсесть к ним? И скоро ли мне случится быть в обществе таких двух ясных месяцев?

Он подошел и сел около них на пол, а Нур-Эд-Дин сказал ему:

– О господин мой, жизнью своею умоляю тебя, пододвинься и присоединись к нам.

Он пододвинулся еще ближе, а Нур-Эд-Дин налил кубок вина и, глядя на шейха, сказал:

– Выпей, чтоб узнать, как хорошо и ароматно вино.

Но шейх Ибрагим вскричал:

– Сохрани меня от этого, Аллах! Тринадцать лет я ничего подобного не делал.

А Нур-Эд-Дин, как будто не обращая внимания на его слова, выпил вино и бросился на землю, словно совершенно пьяный.

После этого Энис-Эль-Джелис посмотрела на шейха и сказала ему:

– О шейх Ибрагим! Ты видишь, как этот человек обращается со мною?

– О госпожа моя, что такое с ним? – спросил он.

– Он всегда обращается так со мною, – отвечала она. – Он пьет, потом уснет, а я должна сидеть одна, и пить мне не с кем. Если б я захотела выпить, то некому наполнить мне кубок. А если б я захотела попеть, то некому и слушать меня.

Слова эти тронули шейха, и он отвечал:

– Да, такой товарищ тебе не годится.

Рабыня налила кубок и, глядя на шейха Ибрагима, сказала ему:

– Жизнью своею умоляю тебя, возьми кубок и выпей; не отказывайся, а возьми и выпей.

Он протянул руку и, взяв кубок, выпил его, а она наполнила для него кубок во второй раз и, подавая его, сказала:

– О господин мой! Это для тебя.

– Клянусь Аллахом, – отвечал он, – я не могу больше пить. С меня довольно того, что я выпил.

– Клянусь, это необходимо, – сказала она.

И он, взяв кубок, осушил его.

После этого она подала ему третий кубок, и он взял его и тоже хотел выпить, как вдруг Нур-Эд-Дин поднялся и сказал:

– О шейх Ибрагим, как же это так? Разве я не упрашивал тебя выпить, а ты отказывался и говорил, что тринадцать лет ты не пил?

Шейх Ибрагим смутился и отвечал:

– Клянусь Аллахом, я тут не виноват, это она заставила меня.

Нур-Эд-Дин засмеялся, и они продолжали пировать, а рабыня, взглянув на своего господина, сказала ему:

– О господин мой, пей лучше ты сам и не заставляй пить шейха Ибрагима. Мы лучше так полюбуемся им.