Он направился в хижину смотрителя и, поискав в ней, нашел все, что ему было нужно, как то: сковороду, соль и даже дикий машран и все другое. Он подошел к очагу, поставил на него сковороду и изжарил рыбу отлично. Когда рыба была совсем готова, он сложил ее на банановый лист и, сорвав в саду нисколько лимонов, отправился с рыбой во дворец и поставил ее перед пирующими. Молодой человек, и рабыня, и шейх Ибрагим пододвинулись к рыбе и стали есть. Поев, они вымыли себе руки, а Нур-Эд-Дин сказал:

– Клянусь Аллахом, рыбак, ты оказал нам сегодня большое одолжение!

Затем, засунув руку в карман, он вынул три червонца из тех, что Сенджар дал ему на дорогу, и сказал:

– О рыбак, извини меня. Клянусь Аллахом, что если бы я знал тебя перед несчастьем, обрушившимся на меня, я избавил бы тебя от гнетущей бедности. Теперь же прими от меня то, что я по своим обстоятельствам могу уделить тебе.

Говоря таким образом, он бросил червонцы халифу, который, взяв их, поцеловал и положил к себе в карман. Все это халиф делал для того, чтобы послушать пение.

– Ты ласково обошелся со мною, – сказал он, – и щедро наградил меня, но я все-таки попрошу у тебя еще одной милости: мне хотелось бы послушать пение этой девицы.

– Энис-Эль-Джелис! – сказал на это Нур-Эд-Дин.

– Что прикажешь? – спросила она.

– Ради моей жизни, спой что-нибудь в награду этому рыбаку, так как ему хочется послушать тебя.

Услышав приказание своего господина, она взяла лютню и, пробежав рукою по струнам и завернув некоторые колки, пропела следующие стихи:

Когда на лютне дева молодаяИ стройная, как молодая лань,Играет, то чарует все сердцаСвоей игрою дивною. А голосЕе заставить мог бы и глухогоУслышать пенье чудное ее.Немой бы тоже получил дар словаИ перед ней воскликнул бы в восторге:«Ты превосходишь всех других певицБожественной игрой своей и пеньем!»

Затем снова заиграла так, что могла очаровать кого угодно, и потом запела:

Нам лестно, что наш дом ты посетила,Сиянием своим развеиваяГлубокий мрак безлунной этой ночи.Поэтому мой долг распорядиться,Чтобы повсюду в доме у меняИ мускусом, и камфарой пахучей,И розовой водою надушили.

Это пение произвело глубокое впечатление на халифа, и он пришел в такой восторг, что не мог удержаться, чтобы не выразить его:

– Аллах над тобою! Аллах над тобою! Аллах над тобою!

Нур-Эд-Дин сказал:

– Так тебе, рыбак, понравились игра и пение этой девицы?

– Понравились, клянусь Аллахом! – вскричал рыбак.

Нур-Эд-Дин тотчас же прибавил:

– Получи ее в подарок от меня, в подарок от щедрого человека, который не потребует дара своего обратно.

Он встал и, взяв мелватах, набросил его на халифа, переодетого рыбаком, приказав ему увести с собою девицу. Рабыня же посмотрела на Нур-Эд-Дина и сказала:

– О господин мой, неужели ты расстанешься со мною, даже не простившись? Если нам суждено разлучиться, то подожди, чтоб я простилась с тобою.

И она сказала следующую строфу:

Когда ты от меня уйдешь прочь,Всегда жить будет дом твой в сердцеМоем и в тайнике моей груди.Молю я Милосердного, чтоб ОнНа наш союз с тобою согласился,Так как блаженством этим одаряетОн только тех, кого Он пожелает,

На это Нур-Эд-Дин ответил ей:

Она со мной простилась в день разлукиИ заливалась горькими слезамиОт причиненного разлукой горя,И молвила: «Что будешь делать ты,Когда уйду я?» – «Спроси того,Кто может пережить твою утрату!» —Ответил я на сделанный вопрос.

Халиф, услыхав это, смутился при мысли, что он может быть причиною их разлуки и, взглянув на молодого человека, сказал ему:

– О господин мой, боишься ли ты за себя, потому что совершил какое-нибудь преступление, или ты должен кому-нибудь?

– Клянусь Аллахом, о рыбак, – отвечал Нур-Эд- Дин, – со мною и с этой девицей случилось удивительное и странное событие, и если б его передали потомству, то оно могло бы служить поучением тем, кто пожелает.

– Не расскажешь ли нам, – сказал халиф, – своей истории, и не познакомишь ли нас с этим событием? Может быть, рассказ твой послужит тебе на пользу и утешение, так как утешение находится в руках Аллаха.

На это Нур-Эд-Дин отвечал таким вопросом:

– Хочешь выслушать историю мою прозой или стихами?

– Проза, – отвечали халиф, – для нас яснее, а стихи можно сравнить со словами, нанизанными как жемчуг.

Нур-Эд-Дин, поникнув до земли головою, передал, однако же, свою историю стихами, но когда он кончил, халиф просил его объясниться поподробнее, вследствие чего он рассказал ему всю свою историю с начала до конца, и халиф, сообразив все обстоятельства его дела, спросил его:

– Куда же ты пойдешь теперь?

– Божий мир широк, – отвечал ему Нур-Эд-Дин.

– Я напишу тебе письмо, – сказал тогда халиф, – которое ты можешь снести к султану Магомету, сыну Сулеймана Эс-Зейни, и когда он прочтет его, то ничего дурного тебе не сделает.