– Вставай и иди на сегодняшнюю же ночь к своей жене, а завтра я отправлюсь с тобой к султану, и да пошлет тебе Аллах всякую радость и счастье.

После этого Нур-Эд-Дин встал и пошел к своей жене, дочери визиря.

Все это случилось с Нур-Эд-Дином.

Что же касается до его брата, то он попутешествовал некоторое время с султаном и, вернувшись и не найдя брата, спросил у слуги, который ему сказал:

– В день твоего отъезда с султаном он сел на мула, оседланного и разукрашенного, как для парадной процессии, и сказал: «я еду в провинцию Калюб и буду в отсутствии дня три, так как на душе у меня тяжело, и потому не следуйте за мною». И с тех пор до настоящего дня мы ничего о нем не слышали.

При этом известии сердце Шемс-Эд-Дина заныло; ему стало жаль брата, разлука с ним трогала его до глубины души.

«Причину его отъезда, – думал он, – можно приписать только тому, что я так резко говорил с ним в последнюю ночь перед моим отъездом с султаном, и надо думать, что это его расстроило до такой степени, что он отправился путешествовать. Надо будет послать разыскивать его».

Он пошел к султану и доложил ему об этом, а тот написал письма и разослал их начальникам всех провинций, но Нур-Эд-Дин во время поездки своего брата с султаном проехал уже очень далеко, поэтому нарочные, разосланные с письмами, вернулись, не получив никаких сведений.

Разлученный со своим братом Шемс-Эд-Дин проговорил:

– Я рассердил брата тем, что говорил ему относительно брака наших детей. Как жаль, что это так случилось, это вышло вследствие моего безрассудства.

И вскоре после этого он просил руки дочери одного купца в Каире, и брачное условие между ним и ею было заключено, и он отправился к ней. Это случилось в ту же самую ночь, когда Нур-Эд-Дин ночевал в первый раз у дочери визиря Эль-Башраха. Так решено было Господом, да прославится имя Его, и воля Его свершилась относительно этих людей.

Все это сделалось так, как братья предполагали сами: обе жены зачали, и жена Шемс-Эд-Дина, визиря Египта, родила дочь, красивее которой никого в Египте не было, а жена Нур-Эд-Дина родила сына, такого красавца, какого в то время и не существовало, как говорит поэт:

Богиня красоты, сошедшая на землю,Чтоб на его красу полюбоваться,Стыдливо бы головку опустила.И если б и тогда спросили:«Богиня красоты, когда видалаТы равного ему?» – она б сказалаВ ответ: «Во всем моем обширном царствеНет никого, кто мог бы с ним сравниться».

Сына этого назвали Гассаном. На седьмой день его рождения было устроено угощение и пиршество, как устраивают после рождения царских детей^[98], после чего визирь Эль-Башраха, взяв с собой Нур-Эд-Дина, отправился с ним к султану. Представ перед султаном, он поцеловал прах у ног его, а Нур-Эд-Дин, отличаясь красноречием и будучи человеком приятным по наружности и манерам, сказал следующие стихи поэта:

То он, чьему державному судуПодвластны все народы, чьи походыВсе государства мира покорилиЕго престолу. Будь же благодаренЕму ты за его благодеянья,Ведь то благодеянья не простые,А нитки жемчуга, что подарилОн подданным своим. И поцелуй,Прильни к его руке: то не рука,А ключ, чтоб помощь Промысла достать.

Султан с почетом принял их обоих, поблагодарив Нур-Эд-Дина за приветствие, спросил визиря:

– Кто этот молодой человек?

Визирь поэтому рассказал ему историю с начала до конца и прибавил:

– Это сын моего брата.

– Как же это, – сказал визирь, – это сын твоего брата и мы до сих пор не слыхали о нем?

– Государь наш, султан! – отвечал визирь. – У меня был брат, визирь в стране Египетской, который умер, оставив двух сыновей: старший наследовал должность отца как визиря, а младший приехал ко мне, и я поклялся, что ни за кого, кроме него, не выдам своей дочери; таким образам, когда он приехал, я тотчас же поженил их. Он – молодой человек, а я теперь уже старик; слух мой притупился, а способности ослабели, и поэтому я желаю, чтобы государь наш, султан, назначил его на мое место, ввиду того, что он сын моего брата и муж моей дочери, и лицо, вполне достойное звания визиря, так как он человек знающий и разумный.

Султан посмотрел на Нур-Эд-Дина и, оставшись совершенно доволен, одобрил предложение визиря назначить его на его место. Таким образом, он назначил молодого человека визирем, приказал дать ему почетную роскошную одежду и лучшего мула, на котором он ездил сам, и назначил ему содержание и жалованье. Нур-Эд-Дин поцеловал руку султана и отправился со своим тестем домой, оба совершенно довольные.

– Поистине, – говорили они, – рождение этого ребенка принесло счастье.