Но я простила его, когда он заменил член языком. Он лизнул, дразня меня, прежде чем сконцентрироваться на клиторе. Затем щёлкнул по нему языком и пососал, сводя меня с ума и подводя к краю пропасти.

Пока я не кончила.

Я дёрнулась от волн оргазма, но Ксавион не закончил. Он скользнул в меня и начал толкаться. Снова и снова, пока я не задрожала и не сжалась. Я кончила с громким криком, а он продолжал входить в меня, растягивая оргазм, пока где-то на третьей волне не кончил сам. И сказал то, о чём думал, но был слишком напуган, чтобы произнести вслух.

— Я люблю тебя.

Как только Ксавион сказал это, я повторила его слова. И так несколько раз. Если раньше я считала себя счастливой, то сейчас — настоящий рай. Я и мой мужчина, у нас свой маленький домик. Мы обрабатываем землю. В основном он, потому что я не умею. Вместо того чтобы выращивать овощи, я научилась консервировать их и фрукты. Я просто надеялась, что делала всё правильно, и нам хватит на всю зиму.

Мы привыкли к рутине, которая по-прежнему заставляла нас запираться по ночам, но в постели было уютно. Так почему же я была полна решимости всё испортить? Рисуя круги на груди Ксавиона, примерно через неделю после нашего прибытия я выпалила:

— Ты решил больше не истреблять мутантов?

— Возможно, я нашёл что-то лучшее, чему могу посвятить жизнь.

Этот ответ обеспечил ему лучший секс в его жизни. Тем не менее, я не могла не думать об этом позже. Он делал что-то хорошее. Это могло быть важным. Особенно теперь, когда я знала, что мутанты, возможно, работают вместе.

В конце концов, я спросила:

— Каковы шансы, что мутанты придут за нами?

Он пожал плечами.

— Честно? Без понятия. Но если посмеют прийти сюда, мы с ними разберемся. Правда, сомневаюсь, что нам стоит беспокоиться о количестве. По мере взросления монстры начнут вымирать. Зима для них особенно сурова.

Я пыталась почувствовать ту же уверенность, но не могла избавиться от беспокойства, гадая, не находимся ли мы в эпицентре бури.

Моя тревога сменилась волнением, когда через две недели после нашего приезда он сказал:

— Одевайся. Мы собираемся на рынок.

Я, кажется, перестала дышать, и, кажется, мои глазные яблоки высохли, потому что я забыла моргать. Я выдавила из себя:

— Что-о-о-о?

— Рынок. Почти наступило полнолуние, — это время для тех, кто хочет встретиться на загородной ярмарке, чтобы обменяться товарами.

До меня дошло.

— Мы идём за покупками! — Успокойся, моё кричащее девчачье сердечко. Пока до меня не дошло: — У нас нет машины, чтобы привезти продукты и вещи.

— Или что-нибудь, что тянет повозку, а значит, мы можем приносить и обменивать только то, что можем унести сами.

— Унести? — Рухнула моя мечта вернуться домой, нагруженная пакетами.

— Вдвоём мы сможем принести кучу вещей. Хорошо, что ты научилась ездить на велосипеде

Он настоял на том, чтобы научить меня не только ездить на двух колесах, но и затем продолжил учить меня, как справляться с небольшими прыжками при движении на большой скорости — на случай, если нам понадобится сбежать. Оказалось, что мой страх перед необходимостью нести вещи или балансировать с ними на руле был необоснованным. Мой велосипед — ярко-фиолетовый с серпантином — обзавёлся прицепом, такими раньше пользовались мамы и папы, чтобы таскать своих детей повсюду. Поскольку мы уже достаточно замариновали и консервировали для себя, загрузили прицепы оставшимися яблоками. Их слишком много для нас двоих. У Ксавиона также оказались вещи, которые он принёс из гаража: пачки сигарет, несколько бутылок выпивки и одну бутылку текилы, за которую я тут же обменяла свою добродетель.

— В городе можно получить то, чего нельзя приготовить, — заметила я, когда мы уходили.

— Ага. Добывание пищи — вот почему я могу не стать фермером на полную ставку.

— Но ты выглядишь сексуально в джинсах и ковбойских сапогах.

Когда он снимал рубашку и потел под осенним послеполуденным солнцем, я обычно показывала ему, насколько сильно.

Он ухмыльнулся мне.

— А ты была создана для пледа.

Когда-то давно я бы скорее раздевалась, чем надевала что-то. Сейчас? Я наслаждалась своей клетчатой пижамой, которая согревала холодными осенними ночами.

— Как далеко ярмарка?

— Всего несколько миль

Мили, на которых были пробки. Своего рода. Мужчина с полной повозкой, которую тянут какие-то большие звери, похожие на коров. Только у них не было вымени. Несколько человек проскакали галопом на лошадях.

Я разинула рот, как деревенщина. Мои глаза наполнились слезами, от которых я остановилась, что заставило Ксавиона приблизиться и спросить:

— Что случилось?

— Люди. — Это единственное слово, которое я смогла выдавить из себя. Не просто пара, а настоящее сообщество. У меня появилась надежда, что, возможно, только возможно, люди смогут восстановиться. Начать всё сначала.