— Кто? Каким образом?

— Тётка моя. Но не буду говорить, что её вина. Я её упросила. Сказала, что с моста брошусь вместе с ребёнком! Да она и сама должна была понимать — мне только второго уродца не хватало. Только мучиться с ним и ребёнка мучить. А в той семье его, может, и вылечат. А она себе второго родит потом, здорового.

Айрис стиснула кулаки. Дэвид смотрел на Марту Хьюз не мигая, словно она была чем-то привидевшимся ему в кошмарном сне, от которого он никак не мог проснуться.

Руперт шумно дышал и наклонился вперёд, как будто собирался броситься на миссис Хьюз. Он наверняка уже понял, к чему шло дело.

— Уж не знаю, как она их поменяла, но поменяла. Она везде пройти могла. А дети оба маленькие были совсем. У той леди — потому что родился раньше срока, а у меня… Господи, что я только с ним ни делала! — всхлипнула Марта Хьюз.

Она ещё что-то бормотала, но слов было не разобрать. Годдард не стал её торопить и дал время успокоиться.

— Она поменяла их в ту же ночь. А потом приходит на следующий день и говорит, что, мол мы с тобой наделали, пожалела тебя, дуру, а той-то женщине каково будет? Она хотела их обратно поменять, но не смогла… Их к тому времени вроде как запомнили. Один-то всё спал и ел, а другой, который мой, кричал не переставая… И жёлтый весь сделался, даже оранжевый. Я думала, тётя Мэри пойдёт и всё расскажет врачу. Я ни есть не спать не могла. А потом ещё с этой леди Клементиной что-то сделалось… Среди ночи её на каталке куда-то увезли. Утром тётка моя приходит и говорит, что у неё удалили всё. Не будет больше детей. Один он у неё, и тот не свой. Я перепугалась, думала, она точно теперь всё расскажет… А её куда-то по делам вызвали, а я Тони забрала и ушла. Меня даже выпускать не хотели, но что они поделать могли? Сказала, у меня двое детей дома, не могу здесь больше находиться… Если бы не ушла, она бы точно меня выдала! Она даже ко мне домой приходить перестала. Наверное, тяжело ей было Тони видеть. А мне тоже тяжело было. Я только тем и спасалась, что думала, как там мой сыночек. У него ведь всё будет: и еда хорошая, и своя комната, учителя, пони… — Марта Хьюз несколько раз громко всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. — И вдруг заявляется ко мне отец Мейсон и говорит, что всё знает. Оказывается, тётка моя всё никак успокоиться не могла, так и рассказала на исповеди. В свою церковь не пошла, её бы по голосу узнали. А в нашу церковь, Марии-Этельбурги, как раз новый священник пришёл, ну она и решила, что он-то не поймёт, кто это. И тайна исповеди при том. А он как-то да понял. Не знаю, что уж она ему наговорила! Он терпел-терпел, да не вытерпел. Пришёл ко мне и давай рассказывать, какая это известная писательница, какая у неё семья и что у меня есть здоровый ребёнок и будут ещё, а у неё не будет. Вот такое всё… Тони бегает вокруг, большой уже был, и отец Мейсон говорит: «Вы понимаете, что вы у этого мальчика отняли всё?»

Из горла Марты Хьюз вырвалось хриплое сдавленное рыдание.

— Мне… Мне выпить надо… — сказала она. — Ещё.

— Вы ничего не получите, пока не расскажете всё до конца.

Она сипло рассмеялась, а потом повернулась назад и посмотрела на застывших рядом друг с другом Руперта и Дэвида. Глаза у неё были красными, опухшими от слёз.