Энид, захлёбываясь слезами, попыталась ему что-то ответить, но Айрис не разобрала ни слова. А потом детектив-сержант Леннокс подтолкнул Энид, чтобы она шла дальше.

Дэвид громко сказал вслед Энид:

— Ваши с матерью вещи упакуют немедленно. Сообщите миссис Пайк, куда их доставить.

* * *

Айрис не знала, что ей делать после того, как Энид и её мать увели. Не спускаться же вслед за ними вниз… И даже возвращаться работать в библиотеку после такого было как-то глупо.

Айрис закрылась в своей комнате.

Она села на кровать и постаралась успокоить дыхание и бешеный стук сердца.

Ей не нравились ни мать, ни дочь. Мюриэл напоминала ей хищного зверька вроде ласки, а Энид была не очень удачливым её подражателем. В ней не было того стержня, что был у Мюриэл, не было её настойчивости и хладнокровия. Обе были неприятны, но она не верила, что они могли убить, и верила им, что они просто перенесли тело. Это было преступление в их духе: низкое, трусливое и эгоистичное.

Ей казалось, инспектор Годдард был того же мнения. Хотя у него теперь было достаточно доказательств, чтобы Мюриэл отправили на виселицу.

Или всё же это сделали они? Мюриэл поссорилась с леди Клементиной, нанесла удар в порыве гнева, только потом осознав, что натворила и какие будут последствия.

Могло такое быть? Айрис не знала. Она ничего уже не знала.

Надо было записать всё то, что она узнала от Мюриэл сегодня.

Записи всегда помогали упорядочить факты в голове. Когда она переносила услышанное в блокнот, у событий появлялся призрачный и шаткий, но смысл. И она так и не записала ту смелую и невозможную мысль, что пришла её в голову как раз перед тем, как начался обыск у Мюриэл.

Айрис встала, чтобы подойти к письменному столу, и взгляд её невольно упал за окно. Руперт с Мэтью на коленях сидел на скамейке, а Кристина их фотографировала.

Они гуляли в саду и ничего ещё не знали.

Интересно, как отреагирует Руперт?

А ещё интереснее, что бы он сказала, если бы узнал, что Айрис пытается найти его родителей и даже, кажется, нашла?

Нашла что-то, что не поддавалось пока разумному объяснению.

Кристина поманила Мэтью к себе, и он, неуклюже соскользнув с коленей Руперта, поковылял на толстеньких ножках к матери. Кристина, присев, распахнула руки и заключила Мэтью в объятия.

Руперт, оперевшись на трость, попробовал встать, но не смог и снова опустился на скамейку. Со второго раза у его получилось, и он, что-то сказав Кристине, пошёл к качелям.

И тут в голове Айрис словно что-то щёлкнуло.

Если тело перенесли в кенотаф Мюриэл и Энид, то убийцей мог оказаться почти кто угодно из людей, находившихся в доме. Айрис вычеркнула из списка очень многих, Руперта в том числе, потому что им было не под силу перенести тело на такое расстояние и поместить в кенотаф или же у них не было достаточно времени. Но если на леди Клементину напали неподалёку от мраморного мостика, то убийце хватило бы буквально нескольких минут. Он успел бы вернуться назад в дом минут через десять. А если бежать, то можно управиться и быстрее.

Даже миссис Хендерсон могла бы найти предлог, чтобы отлучиться минут на семь-восемь.

Все предыдущие расчёты Айрис и инспектора Годдарда теперь не имели смысла: убить мог буквально кто угодно.

Они вернулись на исходную точку. Ни мотива, ни главного подозреваемого.

Айрис увидела, как Мэри Тёрнер, старшая горничная, бежит по дорожке к Руперту — рассказать, что случилось.

Тот обернулся. Айрис было жаль, что Руперт слишком далеко и она не видела выражения его лица, когда он услышал новости. Он стоял неподвижно, только рука, которой он опирался на трость, время от времени дёргалась.

Потом он резко развернулся и похромал в сторону дома. Кристина окрикнула его, но он даже не оглянулся.

Она подхватила Мэтью на руки и побежала за ним.

Догнала она его почти у самого дома. Айрис на всякий случай спряталась за занавеску — она не хотела, чтобы они её заметили. Но они вряд ли бы стали смотреть сейчас наверх. До Айрис долетали их голоса, хотя слов было не разобрать.

Руперт говорил что-то Кристине сначала зло, но потом спокойнее с каждой фразой. А потом он уронил голову ей на плечо.

Кристина обняла его.

Мэтью, которого она держала второй рукой, тоже попытался обнять отца.

Айрис подумала, что сейчас расплачется, — и вряд ли тому виной была эта трогательная сцена. Просто накопилось.

Зачем она только впуталась в это расследование, в эти старые тайны?

Такими вещами должны заниматься люди вроде Годдарда — профессиональные и отстранённые. А она всё думает и думает о них: о леди Клементине, которую засунули в каменный ящик, как вещь, ради того, чтобы ещё немного пожить в её доме и за её счёт; о мальчике усыновлённом в марте 1939 года; о его родителях, которые потеряли сына; о Дэвиде, которого предали те, кого он считал самыми близкими людьми…