— Вот, это мой взнос за первую неделю. Приготовьте ему чего-нибудь. А я сегодня сам заскочу в магазин и еды ему по мелочи прикуплю. Думаю, сахара, колбасы и хлеба с пряниками, ему для начала хватит.

— Что-то уж больно добрый ты, товарищ участковый — сказала Катерина Семёновна и отодвинула от себя трёшник. — Не надо этого, рыбным супом и гуляшом, я с дедом Митяем и так поделюсь. А это потрать на то, что обещал, раз не жалко.

— Хорошо. Теперь я буду заходить раз в неделю и его навещать. А вы, гражданочки, если что случится, сразу звоните в опорный пункт и требуйте меня.

На том и порешили. После этого я направился прямиком в универсам. Купил, что обещал, и внезапно подметил, что Зина посматривает на меня как-то нехорошо, словно я чем-то её обидел. При этом в ответ на моё вполне любезное приветствие, она лишь коротко кивнула и демонстративно отвернулась. А когда я расплачивался на кассе, видимо для того чтобы меня не видеть, скрылась в подсобке магазина.

Произошедшее действо меня заинтриговало, но что-либо предпринимать прямо сейчас я не стал. Богатый опыт общения с женским полом подсказывал: в данный момент ситуацию лучше отпустить, а когда придёт время, Зина дозреет, и сама пойдёт на контакт для оглашения претензии. Вот тогда-то всё и прояснится.

Правда, уже на выходе из универсама, внутри меня что-то ёкнуло, дав понять, что её телодвижения меня немного задели. Постаравшись выкинуть всё из головы, я вернулся в общагу.

На этот раз дед Митяй открыл сразу и первый раз при мне улыбнулся. А когда он увидел сумку с продуктами, начал охать, сетуя, что не знает, куда распихать такое богатство. Я же заметил на столе пустую алюминиевую миску и учуял запах рыбного супа. Выходит, Катерина Семёновна не обманула и после моего ухода, первым делом покормила старичка.

Подойдя к окну, я начал по привычке рассматривать арку. И снова мне показалось, что тени в ней слишком сильно сгущаются.

— Нехорошее место — неожиданно проговорил дедок и, прекратив суетиться, встал рядом.

— Дмитрий Васильевич, а почему ты назвал его нехорошим.

— Потому что оно тёмное и оттуда иногда холодом веет, словно из могилы. Никогда не любил в арке подметать. А если на неё ночью долго смотреть, то начинает всякое чудиться. Потом голова от этого подолгу болит и всякие плохие мысли в голову лезут. А если после этого заснёшь, то приснится, что тебя туда хотят утащить.

Короткое, но ёмкое объяснение старика заставило меня призадуматься.

— Раньше, когда я дворником был, всегда воротину на ночь прикрывал. Так спалось получше. А после того, как я перестал это делать, нехороший холод начал чаще наружу выходить.

— Ничего дедуля, постараться я с этим делом разобраться. А ты поклянись мне, что перестанешь воровать из кастрюль и холодильников.

* * *

Обойдя общагу, я направился прямиком к арке, но внутри потустороннего сквознячка не почувствовал. Затем переместился в глухой дворик и принялся по привычке осматривать окна в поисках чего-то необычного. Не обнаружив ничего, я уже хотел развернуться и уйти, но тут одно из окон на первом распахнулось настежь и на меня, с явной претензией, уставилась пожилая, интеллигентного вида женщина.

— Александр Иваныч, неужели ты решил предоставить мне отчёт по моему старому заявлению? — немного высокомерно начала она, напомнив своим поведением жену дяди Саши.

— По какому заявлению, может, напомните? — попросил я и невольно насторожился.

— Вот значит, как работает современная милиция. Примет участковый заявление и потом в течении трёх месяцев ни слуху от него не духу. А между тем, какие-то малолетние хулиганы, мне полки в подвале второй раз опрокинули и все банки с вареньем перебили.

И едва женщина упоминала заявление трёхмесячной давности, проснулась моя чуйка опера, сообщившая, что я снова вышел на правильный след.

В процессе диалога выяснилось, что вызвала гражданочка дядю Сашу три месяца назад, во время вечернего дежурства. На первый взгляд озвученная проблема не казалась серьёзной. Просто она услышала накануне ночью шум в подвале. А когда спустилась и заглянула в своё отделение, обнаружила, что полки покосились и пара баночек её любимого, вишнёвого варенья, разбилась вдребезги.

Сопоставив дату, я понял, что из журнала аккуратно удалён листок, именно после этого дежурства.

— Вы упомянули, что недавно в подвале снова шумели? — спросил я, и интеллигентная дама утвердительно кивнула. — А не вспомните, в какой именно день?

— Как же не помню, конечно, помню. За двое суток до Первомая. Я на следующий день спустилась и увидела, что полки все развалились. И последние баночки вишнёвого варенья безвозвратно утеряны.

— А почему не позвонили в милицию?