Несмотря на вмешательство Фостера и его безмозглые интервью, я остаюсь в том же штате, в котором меня когда-то поймали. Я был задержан и отбыл год пожизненного заключения в исправительном учреждении Котсуорт.

Смело или безрассудно?

Я слышал, что безопаснее всего спрятаться прямо под носом врага.

Не уверен, является ли это утверждение хоть сколько-то правдой, поскольку не могу вспомнить, кто первым произнес такие нелепые слова, но оно соответствует моему делу, моей цели, и вот я здесь.

Фостер спровоцировал меня, так что теперь мой выбор ограничен. Либо я приступаю к заключительной фазе, либо ударяюсь в бега.

Только один вариант соответствует моей цели.

Лондон.

Нить, связывающая нас, слишком крепка, чтобы ее можно было разорвать простой угрозой пленения или смерти. Черное или нет, мертвое или нет… но мое сердце бьется из-за нее.

Это немного мелодраматично, но для меня все в новинку. Я чувствую себя так, словно болен любовью и готов петь баллады под ее окном. Или похоронить ее заживо…Что для нас является явным подтверждением преданности. Не многие обладают такой самоотдачей, такой верностью своей второй половинке.

Любовь — это боль.

Настоящая любовь — а не та, что воспевается в поэзии — это агония.

Она разрывает твою душу, обнажает ее, сводит тебя с ума и требует оправдать наше существование.

Любовь — это безумие.

Я вытираю лицо и натягиваю футболку. Адреналин циркулирует по венам. Я пару раз машу руками, затем встряхиваю их.

Пора.

Дерзкий героизм Фостера вынуждает меня начать следующий этап раньше, чем планировалось. Я должен сделать шаг назад, переосмыслить и перестроить домино. Детектив Фостер не подражатель. Наша маленькая игра это доказала. Независимо от причины, лежащей в основе мотива убийцы, подражатель всегда испытывает уважение — восхищение — по отношению к объекту своего исследования. Тщательный анализ и воссоздание убийства говорит об уважении ко мне со стороны подражателя, а Фостер по-прежнему ненавидит меня так же сильно, как и в первый день нашей встречи.

Теперь, когда Фостер вычеркнут из нашего списка, я могу сосредоточить свои усилия на Нельсоне. Он наиболее вероятный подозреваемый.

И он сейчас с Лондон.

Я стискиваю зубы. Думаю, здесь я совершил серьезную ошибку.

Но если ФБР бдительно наблюдает за Лондон, это может сработать.

Мое внимание привлекает сцена на мониторе. Репортер стоит перед офисом Лондон и сообщает последнюю информацию. Это не прямой эфир. Запись сегодняшнего утра.

Лондон только недавно возобновила свою практику. Из-за внезапно обрушившейся славы, доктор Нобл стала весьма востребованным специалистом. Настоящие психопаты и девианты ехали к ней со всей страны. После того, как мое имя перестало мелькать на первой полосе, это безумие немного улеглось.

Согласно новостям, она снова закрыла свою практику. На кадре отчетливо видны толпы СМИ, кружащие перед ее офисом. Затем появляется агент Нельсон. Мой интерес резко повышается.

Я с любопытством наблюдаю, как Нельсон и пара его доверенных лиц рассекают толпу, отталкивая нежелательные препятствия.

«Источники сообщают, что доктор Нобл временно закрыла практику. Как вы можете видеть, агенты ФБР перекрыли здание в центре Бангора, место последнего появления Ангела Мэна».

Сцена меняется, и в кадре мелькает Лондон на выходе из больницы, где лежит Фостер. В горле появляется комок от внезапных чувств. Пульс учащается. Грудь сжимается.

Я думаю, это чувство сродни ностальгии. Трудно чувствовать тоску по дому, когда единственное место, которое ты когда-либо называл домом, было тем, откуда ты пытался сбежать. Но это самое похожее чувство, с которым я могу сравнить эту эмоцию.

Она мой дом. И она моя болезнь.

Я не отталкиваю это странное чувство — я цепляюсь за него. Я жажду любой эмоции, что связана с ней. Затем я приступаю к работе. Я использую огненную боль в груди, чтобы двигаться вперед.

Я сажусь за ноутбук, и запускаю программу, которую я скомпилировал для маскировки прокси. Я не разбираюсь в технологиях, но Интернет устроен как любая другая система. Вам просто нужно понять механику.

Вы можете быть умным, даже гением, но одновременно и чертовски глупым. Использовать интернет для охоты на агента Нельсона, в то время как ФБР отслеживает мою активность в Интернете, не самое разумное решение.

Это можно было бы охарактеризовать как глупость. Высокомерие. Самонадеянность.

Или отчаяние.

Но усиливающаяся боль в груди мешает думать логично. До сих пор я никогда не понимал концепции жертвоприношения.

Деятельность Нельсона довольно хорошо замаскированы. Он использует оборудование и каналы ФБР, что делает его практически невидимым в сети. Но каждый оставляет след. Отчетливый онлайн — след.