— Меня ты не должен подозревать, — отчеканивает она. — Даже не думай. Я рискую так же, как и ты, Грейсон.

— Принял к сведению, док. — Она огонь и жизнь. Она привносит краски в мой мир. Я ждал ее всю жизнь, даже не осознавая, что она была недостающей частью меня. Плоть от плоти моей. — Но ты все еще опасна.

Шелковистые губы касаются шеи. Она открывает рот, чтобы попробовать меня, язык скользит по коже, и меня охватывает сильная дрожь.

— Раньше это тебя не останавливало. — Ее хрипловатое заявление согревает кожу.

Я воспаряю под ее прикосновением.

— И не остановит в будущем.

— Грейсон, — говорит она, ее голос полон эмоций. — Я нашла способ быть вместе.

Я напрягаюсь.

— Еще не время.

Музыка меняется на провокационную мелодию, преображая атмосферу вокруг нас. Лондон встает на цыпочки и обнимает меня за шею, говоря на ухо.

— Ты должен мне доверять. — Ее тело покачивается, и я следую за ней, она уводит нас от стены, вовлекая в медленный танец. — Однажды ты дал мне выбор, теперь я предлагаю его тебе.

Ее тело такое хрупкое в моих руках, что я могу сломать ее. Но я позволяю ей вести.

— Прямиком в кроличью нору, — говорю я, вспоминая момент на крыше больницы, когда я протянул ей руку.

Она кладет голову мне на грудь.

— Вместе.

Мелодия нарастает, увлекая меня за собой. Погружаясь в музыку, я прижимаю ее к себе, зная, что теперь никогда не смогу ее покинуть. Выбор всегда оставался за Лондон. Я мог проектировать ловушки, но она завлекала нас в них.

Она завлекла меня сюда…

Она проводит по моему горлу чем-то мягким, и когда она отстраняется, я вижу высушенный клевер. Губы искривляются в улыбке. Подарок, который я оставил ей в темнице ее детства. Я дал ей одну маленькую подсказку, и она поняла этот тонкий намек и использовала его, чтобы направлять меня.

Когда она в следующий раз появилась в новостях, к ее пиджаку был приколот клевер. В газетной статье было ее фото — потерявшей голову и сжимающей в руках голубую салфетку. Кто-то еще не обратил бы на них внимания. Но для меня они не вписывались в картинку.

Иногда наше внимание привлекает что-то неправильное. И Лондон, и я… мы очень, очень неправильные. Воплощение порочных и грешных. Она художник, а я ее холст, ждущий, когда она завершит нашу историю.

Затем, недавно в Интернете она назначила дату — когда объявила о том, что агент Нельсон едет в Мизе для раскрытия личностей погибших девочек.

Я следил за ее историей, и она это знала. Я последовал за ней до «Голубого клевера», потому что мы принадлежим друг другу.

Я ждал достаточно долго.

Пока она раскрывала ужасную историю своей жизни миру, выкапывая мертвых девочек в саду дома ее детства, я сам был достаточно занят, оставляя ложные следы по всей стране. Оставляя маленькие хлебные крошки, чтобы оперативная группа ФБР не расслаблялась.

Мы вернемся к этому позже.

Прямо сейчас я голоден. Я жажду попробовать ее на вкус, я слишком долго себе в этом отказывал.

Лондон прижимается к моему уху.

— Ты голоден, — шепчет она. — Ненасытен. Я чувствую твое желание.

Скрипя зубами, я хватаю ее за тонкую ткань юбки и сжимаю в кулак. Прежде чем захватить ее рот в поцелуе, заглядываю в глаза — бездонные карие омуты, мерцающие золотом. Я стону от поцелуя, ее вкус — это наркотик, введенный в мой страждущий организм.

Внезапно я вновь начинаю слышать оглушающую музыку. Я пьян от нее и покачиваюсь под влиянием ее чар. Только одна вещь может сравниться с этим восхитительным ощущением, и я не могу больше отказывать себе в этом. Я отстраняюсь и разворачиваю ее лицом к клубу.

Схватив ее за бедра, прижимаю к груди. Мои глаза закрываются, когда она обнимает меня за шею, прильнув ко мне.

Я опускаю голову и шепчу:

— Выбирай.

Заманить меня сюда недостаточно. Лондон думает, что она может дразнить зверя без каких-либо последствий… давай проверим эту теорию. Если она готова положить конец этому преследованию, значит, она готова забирать жизни.

Я чувствую, как крупная дрожь прокатывается по ее телу.

— Ты думаешь, я не готова.

— Я думаю, что если я преодолел весь этот путь, сунувшись прямо под нос ищейкам, тебе придется это доказать.

— Разве я уже не доказала это, когда утопила педофила в баке с кислотой? — В ее словах слышится праведный гнев.

Я улыбаюсь при воспоминании о нашем первом убийстве.

— Твои руки все еще выглядят чистыми, — приглушенно говорю я. — Я хочу видеть их грязными. Я хочу видеть их в крови.

Ее тело отвечает на мой вызов сильной дрожью. Затем ее бедра врезаются в меня, подначивая меня. Мы с Лондон боролись за власть с тех пор, как я вошел в ее кабинет. Если бы она только осознала, какую власть имеет надо мной… какой урон может нанести.

— Обычно ты не так отбираешь жертв, — говорит она дрожащим голосом. — Это слишком импульсивно.