«А как ты думал? — ответила я ему мысленно. — Это Новосельцев с Альбиной люди простые — уж они бы никогда не додумались пойти с такой проблемой к самому директору. А я среди начальства столько крутилась, что меня голыми руками не возьмешь!».

Василий Иванович вернулся в кабинет и тяжело вздохнул:

— И ведь не пришьешь ему ничего. Воровства вроде нет — Новосельцев сам ему деньги отдал. Грабежа — тоже.

— Мошенничество, — пожала я плечами.

— Опять же, не хочется в милицию звонить, свою автобазу позорить, — задумчиво размышлял Василий Иванович. — Если только на партсобрании его разобрать. Но тогда и вашего мужа по головке не погладят. Он, хоть и в нерабочее время напился, но все же…

— Знаете, — сказала я, — моему мужу это будет очень даже полезно. И, если вы примете такое решение, я вам только спасибо скажу. Пусть понесет заслуженное наказание, может, хоть чему-то научится.

Через полчаса Фролов вошел в кабинет с пачкой денег, аккуратно завернутой в тряпицу.

Пачка, которую он мне протянул, оказалась довольно внушительной. Я пересчитала. Тут были и темно-фиолетовые банкноты по двадцать пять рублей, и красные десятирублевки, и другие купюры.

— Восемьсот тридцать два рубля, — выговорила я, не узнавая собственный голос.

— Так ведь я и в прошлом месяце у него занимал, — пояснил Фролов, -поэтому такая сумма. Вы это… простите меня.

— Ладно, я прощаю, — от радости я решила проявить великодушие, — только ты запомни и никогда больше так не делай.

— Не сделает! — прогремел директор. — Слово даю!

— Спасибо вам огромное, Василий Иванович, — с чувством сказала я, поднимаясь со стула.

— Пожалуйста, — кивнул начальник. Мы обменялись добрыми взглядами, и я вышла из кабинета.

Теперь мне хотелось подпрыгнуть к самому потолку узкого коридора и завизжать от счастья. Такие деньжищи у меня в руках! Я даже к Вадиму почувствовала невольное уважение и благодарность. Надо же, как много он способен заработать — мужик, силища!

Однако, как теперь идти с такой пачкой денег? У меня ни сумки, ни карманов. И вокруг автобазы никакой цивилизации. А ну как отберет кто-нибудь? Я нашла женский туалет, закрылась в кабинке и спрятала деньги в объемистый бюстгальтер. Немного подумала и предусмотрительно оставила в зажатой ладони несколько купюр. Мне ведь нужны будут деньги на проезд, а может, и в магазин какой-нибудь захочется зайти.

Хотя нет, в магазин, пожалуй, не надо. Профессор Терентьева с нашей кафедры всегда говорила, что полученные деньги должны переночевать дома, для лучшей сохранности. Примета такая есть. Я ее неукоснительно соблюдала, и в деньгах у меня недостатка не было.

На улице стоял грохот — грузовики один за другим выезжали за ворота. Неожиданно возле меня остановился один, с зеленовато-коричневой кабиной и прицепом-самосвалом. И, хоть я в марках грузовиков не особо разбираюсь, этот узнала сразу — КАМАЗ. Конечно же, — знаменитый КАМАЗ.

Стекло кабины медленно опустилось, и я увидела лицо незнакомого мужчины.

— Ты жена Новосельцева? — уточнил он. — Садись, подвезу до перекрестка, я на Шамору еду. А от перекрестка пешком до дома дойдешь.

Я залезла в кабину. Да, здесь было поприличнее, чем в кабине у Вадима. Даже лежанка была, завешенная шторками.

— Да мы, бывает, на дальняк по двое ездим, — объяснил мужчина, перехватив мой взгляд, — один спит, другой рулит.

— Понятно.

Но на КАМАЗЕ тоже трясло нещадно. А мужик, похоже, нормальный, непьющий.

— Ты Вадюху не ругай сильно, — улыбнулся он, — не самостоятельный он у тебя, это есть! Его надо за ухо везде водить. А сам по себе он хороший, добрый, простой. Улыбается всегда. К нему подход надо найти, в руки взять. Вечером ужин ему приготовь с небольшим графинчиком вина, он и не побежит где-то пьянствовать. Будет знать, что дома всегда нальют.

«Найти подход» — словосочетание для меня неприятное. Однажды поступила к нам студентка на платной основе. Лобик низкий, глазенки злобные, тупые. Ни текст выучить, ни задачу решить не могла. «У меня же мозгов, как у рыбы», — оправдывалась она в ответ на наши замечания. И, главное, не старалась нисколько, пары прогуливала. А ее мама звонила в деканат и возмущенно орала: «Вам надо найти к ней подход!». И я так удивлялась. Нам надо? А почему это нам надо? Мы что, за нее учиться должны? Или мы по окончании учебы работать вместо нее пойдем?