— Магазин же не обычный, — объяснила моя коллега, — Ирке в пароходстве выдавали пропуск, и фотографию ее туда вклеивали, и печать ставили. Так что можешь об этом не мечтать даже.

Но меня в эту минуту охватило дикое упрямство. Как это не мечтать? Муж у меня есть? Есть. Значит, дело за малым — всего лишь уговорить его пойти в море! И я это сделаю, чего бы мне ни стоило!

Ночка действительно выдалась неспокойной. Как я и ожидала, покоя мне было не видать, как своих ушей. Полночи шарахались пьяные компании, ведь назавтра ожидалась суббота. А как известно, если народ знает, что вставать чуть свет на работу не надо, то зачем спать?

И вот часов до трех утра в мою избушку долетали с улицы звуки гульбы: пьяные крики, пьяные разговоры, громкая музыка. Я предусмотрительно выключила свет и не подходила к окнам. Мало ли, вдруг кому придет в голову швырнуть бутылку в стеклянное окно?

После трех наступила тишина, аж до звона в ушах. И вроде бы спать хотелось, но не могла же я лечь на сыром диване, где до меня спал кто-то другой. Потом я догадалась заглянуть в тумбочку, которая, должно быть, помнила времена Сталина и странным образом до сих пор не развалилась. Там я нашла несколько относительно чистых простыней, которые насквозь провонялись сыростью и пылью.

Кое-как постелила и легла, но сон не шел. Майская ночь выдалась прохладной. Казенное верблюжье одеяло совсем не грело, а обогревателя я нигде не нашла.

И это, по словам Светки, график удобный! Может, и удобный, но какая жесть по ночам работать! Решено — как только будет возможность, переведусь в нормальную кассу. А потом поступлю в железнодорожный институт — думаю, трудностей не возникнет — я же сама сколько лет преподавала «Организацию перевозок на транспорте», — и засяду в теплом кабинетике где-нибудь в управлении.

Я не заметила, как провалилась в сон. Проснулась от стука в оконце. За стеклом стоял тот самый местный интеллигент, ну который «спасибо», «пожалуйста». Блин, блин, уже утро, и, наверно, надо открывать кассу, начинать продавать билеты.

Интеллигент забрал билет и побежал по лестнице к первой электричке.

А я кое-как умылась, используя висящий на стене допотопный умывальник и тазик под ним.

Потом подошла к зеркалу и критически осмотрела себя со всех сторон. Я не я буду, если не приведу Альбину в божеский вид.

Сегодня на мне было серое платье с синими бусами. Кстати, туфли я нашла дома, на антресолях — синие на серой платформе, вполне приличные. И почему Альбина их не носила?

Я достала из сумки расческу и принялась за волосы. Долго создавала начес и косую челку. Потом перевязала синей атласной ленточкой и подколола невидимками, чтобы конструкция не развалилась. Ну вот, теперь более-менее приличный вид!

Нанесла тональный крем и пудру на лицо. Результат — ну не то, чтобы потрясающий, но сойдет.

Канцелярский карандаш упорно не желал рисовать линию на верхнем веке, видимо, мягкости не хватало. На ладони, если намочить, проводит линию, а на веке — ни в какую! Ладно, тогда я достала тушь, поплевала в нее, взяла на спичку немного черной массы и аккуратно провела по верхним векам. О, получилось! Оказывается, у Альбины миндалевидный разрез глаз. И весь вид стал каким-то интересным, загадочным, драматическим.

Окрыленная первыми успехами, я накрасила тушью ресницы. Улет!

А вот красным карандашом из коробки сразу удалось очертить линию губ. Прекрасно! Теперь надо набрать пальцем румяна и нанести их на губы.

Несколько минут я любовалась собой в зеркале. Мне хотелось петь и плясать от радости, снося по пути неказистую мебель своим тучным телом!

Неожиданно в окно по-хозяйски постучали. Я увидела женщину в возрасте, невысокую, с мелкими короткими кудряшками.

— Открывай! — крикнула она.

Должно быть, сменщица.

— Альбина, ты куда это так намалевалась? — охнула женщина, вваливаясь в помещение. — На праздник небось?

— Да, в театр юного зрителя с дочкой идем, — нашлась я.

Сменщица — уж не знаю, как там ее зовут, — смотрела на меня во все глаза. Однако, пусть привыкает, я теперь всегда так буду ходить!

Перед выходом я еще надушилась «Красным маком» и только тогда пошла на электричку.

Электричка шла в город, и народу в вагоне было совсем немного. Зато в обратном направлении — за город — электрички шли переполненные. Всю дорогу я из окна с удивлением рассматривала толпы с ведрами и рюкзаками.

— На дачи народ едет, — прокомментировала женщина с соседней лавки.

— Как они там помещаются только? — отозвалась я.

— Да как, вон видишь, толпятся, как селедки в бочке. В проходах стоят, в тамбурах.