— Помнишь, я зимой летала к нему в Одессу? — спросила Лариска, а я кивнула. — Так вот, на судне я видела эту лохудру. Только тогда я не знала, что она спит с моим мужем. В общем, сидим мы с Андреем в кают-компании, ждем, когда подадут ужин. И вдруг входит повариха, соплячка совсем, лет восемнадцати. Останавливается возле меня и бухает на стол тарелку так, что брызги летят во все стороны: на скатерть, на мою блузку.

— Да ты что? И ей ничего за это не было?

— Ну, я возмутилась, конечно. Спросила, что, собственно, происходит. А Андрей с улыбочкой, мол, девушка не в настроении. И больше таких случаев не было. Потом она спокойно нам подавала. А когда он пришел с рейса…

Лариска вдруг замолчала, глубоко затягиваясь.

— Когда он пришел, кстати?

— Да вчера, — Лариска надсадно закашляла, — я взяла отгулы, чтобы встретить его, побыть дома вместе. Торжественная встреча на причале — все, как полагается. Приехали домой, и тут началось. Идем в спальню — звонок по телефону. Я беру трубку, а там кто-то сопит и не говорит ничего. Лежим в спальне — опять звонок. И так несколько раз. Я беру трубку: «Алло, говорите!», в ответ лишь чье-то дыхание. А когда позвонили в очередной раз, Андрей сам взял трубку. И с ним-то заговорили.

— Долго они разговаривали?

— В первый раз недолго. Он сказал: «Вы номером ошиблись», и все. Потом позвонили опять. Смотрю, у Андрея глаза забегали, он и слушает, что ему говорят, и на меня так смотрит, испуганно. Ну, он положил трубку и говорит мне: «Лариса, я тебя как любил, так и люблю. Но от меня забеременела наша повариха — восемнадцатилетняя девчонка. Уже третий месяц беременности. И я теперь должен на ней жениться».

— С какой стати должен? — ахнула я.

— Она пообещала написать на него жалобу в партком. А он мечтает до капитана дослужиться, в партию для этого вступил, всегда был на хорошем счету. А тут такая история. — Лариска тяжело вздохнула. — Что мне оставалось делать? Сказала, чтоб собирал вещи и уматывал.

— Подожди, — я озадаченно посмотрела на нее, — так в парткоме же, наоборот, ее накажут. В чужую семью влезла…

— Да в том-то и дело, что мы за столько лет так и не дошли до ЗАГСа, не расписались. И официально он не женат.

— Лариса, я тебе очень сочувствую, — сказала я. — Ой, а я ведь Вадима хотела в море отправить! Вдруг та же песня случится?

Женщина криво усмехнулась:

— Нет, с твоим Вадимом такого точно не случится.

— Почему?

— Ну, кем он пойдет — простым матросом? Пароходским шалавам такие не нужны. Они охотятся за капитанами да старпомами. Я, кстати, звонила сегодня своей знакомой из пароходства, спрашивала насчет этой твари, которая с Андреем спала. Так вот, она мне рассказала, что эта мразь сначала просматривала судовую роль. Если в списке экипажа был неженатый капитан или старпом, то на такое судно она и шла в рейс.

— Офигеть! — протянула я с ужасом и удивлением. — У меня слов нет. В восемнадцать лет быть такой продуманной!

Я возвращалась домой после ночной смены. И в который раз говорила себе, что это не дело — сидеть в избушке на курьих ножках по ночам. Хоть эта смена выпала не на выходные, и народ вокруг кассы не шарахался полночи с пьяными криками, а сидеть в полной тишине посреди пустыря в хлипкой деревянной избушке тоже было не айс.

Надо, надо найти время и съездить в управление, поговорить о переводе в другое, более цивилизованное место.

Во дворе в этот утренний час никого еще не было.

Войдя в квартиру, я умылась, переоделась в удобный домашний халат и пошла на кухню.

— Там чайник горячий на плите, — заглянул дед, — и борщ я вчера сварил.

Ну, золото, а не дед!

— Спасибо, — с чувством сказала я, понимая, что это он к моему приходу так расстарался. — А где Вадим?

— Ты знаешь, вчера вернулся поздно вечером — трезвый! — слово «трезвый» дед произнес как сенсацию века. — А сегодня утром за ним приехал брат на своих «Жигулях». Они вместе какие-то документы собрали и куда-то поехали.

— Куда, не сказали?

— Не сказали, да и я не стал спрашивать.

Ну, будем надеяться, что поехали в пароходство устраивать Вадима. Дай-то Бог!

Я взяла керамический заварник, из носика которого свисало полусферой ситечко, налила в кружку заварки, добавила туда кипятку. Немного постояла, вдыхая аромат. Потом налила борща в тарелку. Из окна кухни, если взглянуть направо, виднелось море и железнодорожные столбы. Благодать!

Однако, мне рассиживаться некогда. Надо форсировать наболевший вопрос с ордером.

Поэтому я наскоро вымыла посуду, приняла душ и пошла в свою комнату собираться.

В зале сидела в кресле Ритка с какой-то книжкой в руках. Рядом, на журнальном столике, лежала желтоватая небольшая бумага, сложенная вдвое. «Ведомость», — разглядела я надпись крупными буквами. Ой, надо хотя бы бегло ознакомиться. И я развернула бумагу.