— Во-первых, Лариска может тебе дать свой пропуск, — сказал Андрей, — они там особо не смотрят на фото, лишь бы пропуск был. А во-вторых, твой Вадим с сегодняшнего дня в штате пароходства.

— Да ты что? — я аж подскочила на стуле. — Так он и заявление написал?

— И написал, и оформился, и трудовую книжку отдал. Все, как положено.

— Ой! — я готова была подпрыгнуть до потолка от радости. — Так, выходит, я могу пойти в пароходство и выписать себе пропуск?

— Ну, конечно, — Андрей добродушно улыбнулся и взял салфетку, заканчивая трапезу.

— Слушай, Андрей, как же я тебе благодарна!

— А я-то как тебе благодарен! Ты ж его столько лет в моря не пускала! А теперь вот, братик будет со мной в море. И хорошо, что у нас фамилии разные. Никто хоть кумовство не припишет.

Фамилии разные — значит, братья от разных отцов? Впрочем, какое это имеет значение? Все равно ведь братья.

— А когда вы в рейс идете?

— Да в любой момент можем уйти, в течение месяца все решится.

— А то мы в отпуск собрались в Москву. А я так и не знаю, сдавать билет Вадима или он все же поедет с нами.

— Да лучше сдай, — посоветовал Андрей, — он-то не в отпуске сейчас. Только-только на работу устроился. В любой момент могут вызвать.

— Жаль, что в Москве не побывает, — вздохнула я расстроенно.

— Зато в других странах побывает, — успокоил меня Андрей, — у нас ближайший рейс — в Бразилию. Пока не решили, как пойдем — мимо мыса Доброй Надежды или через Панамский канал. Но в любом случае остановки будут в портах. В Бразилии принимаем на борт сахар-сырец, тоже долго будем стоять под погрузкой. Так что у вас свое путешествие, а у нас свое.

— Что за город в Бразилии?

— Порт Ресифи.

Из гостеприимного Ларискиного дома я приехала в свой район на электричке. И пошла домой знакомой дорогой: слева — море, справа — жилой массив. Меня не переставали занимать мысли о Лариске и Андрее. Я, конечно, рада за них. Но как они себе представляют будущее? Долго ведь на двух стульях не усидишь. Да и ребенок у Таты родится, тогда что? Будут продолжать ее обманывать? Или Андрей попросту разведется и будет платить алименты? Опять же, зная страсть Таты к парткомам, — что, если она прознает и пойдет жаловаться на Лариску-разлучницу?

Навстречу мне спускались по лестнице от нашего дома двое: худой старик, измочаленный ежедневными возлияниями — Молодожен, и его молодая супруга — Синеглазка.

Я остановилась внизу. Лучше подожду, пока они пройдут, чем обтираться о таких отвратительных персонажей.

Молодожен, прозванный так с легкой руки нашего деда, шел первым. И вдруг неловко оступился на лестнице. А чего еще ожидать? У пьяных координация движений нарушена.

— Ай-яй! — Старик, хватаясь за перила, заскользил вниз и вскоре приземлился недалеко от меня. — Извини, соседка, на форму твою засмотрелся.

Врет он. Не на форму засмотрелся, а торопился в Гастроном, пока не закрыли.

— Витя, Витенька, ты не ушибся? — бросилась к нему Синеглазка и слегка понизила голос: — Соседка богатая, на железной дороге работает. Может, попросим, чтобы на второй фуфырь нам добавила?

Этого мне еще не хватало! Не оборачиваясь, я стремглав побежала по лестнице во двор.

Там, несмотря на лужи и грязь, было много народу. И дед сидел с мужиками за доминошным столом, и Ритка бегала с Юрочкой. Наверно, и Маша где-то здесь. Хорошо, что она стала часто заходить к нам. Я остановилась у подъезда и помахала деду рукой.

Вдруг откуда-то издалека послышался характерный нарастающий гул, и вскоре из-за крыш соседних домов вынырнул небольшой военный самолет и пролетел над нашим двором.

— Мамочка! Тетя Альбина! — ко мне прижались с двух сторон подбежавшие дети.

— Ритка, ты чего дрожишь? — удивилась я. — Самолета испугалась?

— А вдруг это штаты летят? — девочка с ужасом смотрела на меня снизу вверх.

— Какие еще штаты? — еще больше удивилась я.

— Училка в школе говорит, что штаты хотят на нас напасть, — поведала мне Ритка, — они все время бесятся, и хотят ядерную войну развязать. А ядерная война — это смерть всего живого! Мы все умрем. И планета наша умрет. А я так не хочу! Я хочу, чтобы все мы жили!

Я ушам своим поверить не могла. Учительница в школе говорит такое второклассникам, заставляя их паниковать и дрожать от страха! А они еще такие маленькие, верят каждому ее слову.

— Так-так, ну-ка давайте присядем на лавочку, — сказала я, — хотя нет, лавочка мокрая! Пойдемте домой, поговорим.