Чем я занимался следующую неделю? Помогал ванам сеять пшеницу разумеется. Те как раз распахивали поле и сеяли зерно. Да распахивали железным плугом.

А вот пахали не на лошадях, а на самих себе, запрягали в плуг мужчин. И больше всех старался бывший вождь, чтобы искупить свою вину за прошлое.

Лошадей даже самых завалящих в деревне не было. Мона ходила в соседнюю деревню, да не сторговалась, не продали даже самого маленького коня, почти что пони.

Несколько ванов запрягались вместо коня и пахали землю. Я же насыщал эту землю своей магией. Уж не знаю помогало ли и сильно ли, но я старался. Когда пшеница взойдёт тогда и посмотрим.

И каждый день я кормил деревню яблоками. До отвала. Сколько мог столько и делал. Просто чтобы все были довольны моей властью…

Однако мирная жизнь не могла продолжаться долго. Не тот это мир чтобы жить в мире и гармонии… в деревню пришли мукаки.

Весть о подходящем отряде волосатых горилл облетела всех со скоростью лесного пожара жарким летом. Большая часть жителей просто на рефлексах побросала нажитое и убежала в лес. Мне же пришлось приложить немалые усилия чтобы по крайней мере часть жителей осталась со мной.

— Всем воинам взять оружие и собраться у длинного дома. — Сказал я. И меня послушали. За последнее время мой авторитет очень вырос. Человека, который решил проблему с голодом вообще должны на руках носить, и уж тем более слушаться.

И они послушались. К моменту как обезьяны шлялись по деревне и искали чего бы украсть со мной у длинного дома стояло по крайней мере двадцать взрослых ванов. Большинство со щитами и копьями, хотя были и лучники.

Мукак тоже было двадцать, тоже со щитами и копьями, правда они были ещё крупнее ванов и куда лучше сложены, явно питались гораздо лучше.

Они бродили по деревне воруя попавшиеся вещи, даже в дома входили, но увидев непривычно большую толпу вооружённых ванов пошли к нам.

Видок у них был угрожающий, морды хмурые, глаза узкие и подозрительные, некоторые скалились, показывая нам свои гнилые клыки. Не привыкли что их встречают с оружием в руках, и к неповиновению тоже не привыкли.

— Добрый день, господа хорошие, что привело вас к нам? — Спросил я радушно и дружелюбно, хотя было это наигранно. Ваны поняли сарказм, а вот глупые мартышки нет. Выражения их лиц были слегка озадаченными. Похоже они приняли мою вежливость за чистую монету.

Некоторое время они молчали слегка сбитые с толку и топтались на месте, но затем природная агрессивность и привычка всех унижать сделали своё дело.

— Ты есть тот… чародей… что яблоки делать? — Спросила меня горилла.

Надо сказать, что хоть неведомая сила и переводит для меня все слова, но даже я почувствовал этот страшный акцент. Говорило оно как-то криво, речь давалась ей с трудом.

— Это я. Желаете купить пару яблок?

— А? Купить? — Удивилась обезьяна. — Мы ничего не покупать, мы брать! И ты идти с нами к наш вождь.

— С чего бы это?

— С того, что ты теперь наш раб. А вы ваны нести еда, или я вас бить. — Закончила своё предложение обезьяна.

— А если я отказаться? — Спросил я.

— Ты? Отказать нам? Мы тебя бить! — Рявкнула волосатая тварь и замахнулась на меня древком копья.

Да, миром не получится. Как я и ожидал. Ну что же, значит будет по-плохому. Я открыл инвентарь и на голову обезьяне и её сородичам свалилась небольшая гора камней. С последнего раза я насобирал их ещё больше, да преимущественно крупных. Всё это вывалил на них.

Наглая обезьяна тут же получила пролом черепа, да и стоявшие рядом с ней мартышки были погребены под этим обвалом…

— А-а-а-а! — Ревела другая тварь, получившая по башке.

— Вайна! — Кричали другие обезьяны бросаясь в бой.

Из двадцати мохнатых травмы получила половина, а погибли сразу пятеро. Неплохой результат, но если бы ваны меня не поддержали быть бы мне битым.

И они поддержали, уж больно много обид они держали на наглых мартышек. Тварей тут же забросали копьями, убив и ранив ещё парочку. После этого обе стороны схлестнулись в яростной беспорядочной рукопашной.

Пусть обезьяны были сильнее ванов, но последние были умнее и куда злее. Обезьянья агрессивность не шла ни в какое сравнение холодной яростью тех, кто прожил свою жизнь под ярмом и увидел призрачный шанс его скинуть.

«Битва» продолжалась всего ничего, буквально пару минут. И этого хватило чтобы ни одна мартышка не ушла. Даже тех, что пытались бежать ловили и добивали. Отличился даже прежний вождь, убивший каменным топором двоих мохнатых.

Всё было конечно. Обезьяны повержены, раненые ваны отнесены в дом. Их было шестеро, и парочка точно были не жильцы, лечить ранения живота в древности не умели.