Он нажимает кнопку на панели, и лифт останавливается, один раз раздается звуковой сигнал, затем наступает тишина.

Мгновение спустя он прижимает меня к стене, заключая в кокон, и из меня вырывается еще один всхлип.

Кто я вообще сейчас такая?

Его губы снова покоряют мои, и я таю от его прикосновений.

— Скажи мне прямо сейчас, если хочешь остановить это.

Слова прорываются сквозь мой туман, и я моргаю, глядя на него.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался.

— Спасибо, черт возьми, — это все, что он говорит, прежде чем снова поцеловать меня, взяв за оба моих запястья и подняв их над моей головой, удерживая их только одной рукой. — Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. В любое время.

Его слова как бальзам на мою душу. Не то чтобы я уже не чувствовала себя с ним в безопасности, что безумно, потому что он совершенно незнакомый человек, но потому что он дает мне то, чего у меня никогда не было.

Некоторый контроль.

— Не останавливайся, — выдыхаю я, моя грудь вздымается под его пристальным взглядом. Другой рукой он проводит по моей щеке, горлу, по груди и вниз по ребрам, пока снова не достигает обнаженной кожи на животе.

— Такая мягкая, — бормочет он, прежде чем провести губами по тому же пути, что и его пальцы. Но на этот раз он останавливается на изгибе моей шеи, царапая зубами мою кожу, вызывая у меня дрожь, когда трепет пробегает по моему телу.

Я пытаюсь прижаться к нему, но его хватка на моих руках затрудняет это, и я чувствую его усмешку на своей коже, когда его пальцы перемещаются с моего живота к поясу джинс. Он расстегивает пуговицу одним быстрым движением и просовывает руку под материал.

Моя спина выгибается, когда он касается меня пальцами.

— Ты уже такая влажная для меня, Ангел.

Его глаза загораются, как будто я блестящая игрушка, с которой ему вот-вот понравится играть, и я здесь ради этого. Он снова нежно касается меня пальцами, и я раскачиваюсь, пытаясь поощрить к большему. Все, что угодно. Только к большему.

— Такая нетерпеливая.

— Говорит мужчина, остановивший лифт, — я дерзко отвечаю, широко раскрыв глаза после того, как слова слетают с моих губ. Откуда, черт возьми, это взялось? Но паника отступает, когда он смеется.

— Туше. Я не люблю ждать, но, думаю, мне будет с тобой немного весело.

Мои мышцы напрягаются, когда его палец отодвигает ткань моих трусиков в сторону, потирая мою щель и делая меня влажнее с каждой секундой.

Мои бедра ищут большего, следуя за его прикосновениями каждый раз, когда он дразнит меня и слегка отстраняется.

— Просто чтобы внести ясность. Мы никуда не уйдем, пока я не получу от тебя два оргазма. Один у меня на языке, а другой на моем члене.

От его слов мои щеки мгновенно заливает жаром. Кто так говорит? Я имею в виду, очевидно, что он хочет, и моя киска полностью согласна, судя по приливу тепла, который я точно знаю, он почувствовал на своем пальце. Черт возьми. Кто знал, что грязные разговоры такие горячие?

— Ты хорошая девочка. — Я с восхищенным вниманием наблюдаю, как он вытаскивает из меня палец и подносит ко рту, посасывая и облизывая каждый его дюйм.

— Как я уже сказал, мне с тобой будет весело.

Опускаясь на колени, он по ходу дела стягивает с меня джинсы, и мне приходится бороться с желанием прикрыться. Его глаза встречаются с моими, на его лице пляшет веселье.

— Ты действительно думаешь, что сможешь спрятаться от меня? — Я имею в виду, что мы находимся в консервной банке, остановленной между четвертым и пятым этажами, с зеркалами с трех из четырех сторон, так что я предполагаю, что нет, я не могу спрятаться от него. У меня пересохло во рту, мое либидо закрутилось и умоляло меня просто плыть по гребаному течению, когда я опускаю руку и изо всех сил пытаюсь расслабиться.

Боже, я надеюсь, здесь нет камер.

— Ты хорошая девочка, — повторяет он, его голос похож на расплавленную карамель. В любой другой момент, когда он назвал бы меня хорошей девочкой, моя внутренняя феминистка возмутилась бы, но я просто отталкиваю эту сучку назад и наслаждаюсь теплом его похвалы.

Медленно мои бедра раздвигаются, руки нащупывают металлическую перекладину, которая проходит вокруг лифта, чтобы я могла держаться изо всех сил, пока его рот оставляет едва заметный поцелуй на моем животе.

— Кончать — это название игры, а кричать — это то, как в нее играют, ты понимаешь? — Черт возьми, как он может быть таким игривым в такой момент? То место, где он только что поцеловал меня, горит огнем, прожигая дырочку прямо до моей киски и расплавляя все внутри.