— Туда сейчас половину армии согнали! — говорил Сашка Федотов. — Братан мой месяц назад писал еще, что их куда-то в Каракумы отправили на стройку…

— Он же танкист у тебя? — удивился Васька Никифоров.

— Ага, — подтвердил Сашка. — Ну так танкист — он и на тракторе ж может… А уж на танкторе и подавно!

— Эвакуация скоро начнется, — заметила Светка Антоненко. — В Среднюю Азию, писали, несколько миллионов отправят!

«Ну да, — вспомнит Михаил. — Скоро начнется». С мая они уже жили вместе с его дедом с бабкой и семьей старшей сестры… Дом ее мужа-то, как более старый, отдали под заселение эвакуированных. И сарай, бывший дом, уже освободили — там уж трудармейцы заканчивали ремонт, готовя его под заселение. А еще у нескольких соседей забрали наиболее крепкие и основательные сараи и теперь вовсю утепляли их, делали пригодными для житья. Ремонт проводился, конечно, по минимуму, но все же… Дальше, если кто захочет, сам доделает. Причем, тот же старый дом у них выделили под заселение сразу двух семей или шести бессемейных, а сарай-мастерскую у дяди Коли, соседа через три дома, под одну семью или троих бессемейных.

Вечером, когда Михаил с Викой собирались домой, опять подморозило — и, уже привычно, улицы превратились в каток, несмотря на то, что кругом активно разбрасывали песок — но то, по большему счету, было на проезжей части. До тротуаров дело зачастую попросту не доходило. И без того работы полно! На месте бывшей аллеи и детского парка ярко горели огни теплиц — хоть лампы в них и имели зеркальные отражатели, но наружу все равно немало света попадало. И над тротуаром — здоровенное информационное табло: «Проход запрещен! Уборка снега». Сейчас оно, правда, не светилось, что означало, что ходить можно. Да, для уборки снега с крыши теплиц была смонтирована целая система! Легкий и рыхлый снег сдували вентиляторами через специальные воздуховоды — и именно об этом и информировали табло… Зимой такая уборка порой производилась по несколько раз в день! Если же снег будет мокрым и липким — тут на уборку отправится бригада чистильщиков со специальным инструментом — для них на крышах были смонтированы специальные лестницы и проушины для крепления страховочного троса.

И вот уж вновь остановка — и вновь ночной трамвай везет их домой по улицам резко преобразившегося за зиму города. Вон там был парк при театре имени Карла Маркса, но теперь его нет! На его месте — еще одна теплица. Правда, эту строили трудармейцы. А вон за теми снежными кучами практически не видно стоящие вдоль дороги частные дома — лишь крыши их все еще возвышаются над сугробами. И вьется сизоватый дым… А вон — Третья Советская больница, между зданиями которой притаился громадный ангар отапливаемой стоянки. Здесь стоят машины как медиков, так и коммунальных служб Октябрьского района. А вон еще чуть дальше коммунальщики, разрыв дорогу, меняют кусок трубы, стараясь работать как можно быстрее. Хоть коммуникации в городе в целом и в неплохом состоянии, но без аварий в эту зиму все же не обошлось. К счастью, ни одна из них не достигла масштабов «ульяновской катастрофы», как уже все вокруг прозвали произошедшие накануне Нового Года события в соседней области. Потом Политехническая, Огородная — и вот и родная Пролетарка…

Когда Михаил с Викой вышли из трамвая, мимо проехал военный патруль на ГАЗ-69, но к их виду все уже давно привыкли и перестали обращать внимание. Как и военные привыкли к новым обязанностям и перестали устраивать постоянные проверки всех встречных по вечерам и ночам. Внезапно «газик» резко тормознул и, лихо развернувшись, помчался в обратную сторону, а спустя еще несколько минут где-то вдали протрещала пара автоматных очередей, а затем вновь все умолкло. Тоже, мать его, уже не впервой! Поначалу люди в такой ситуации пугались и поскорее разбегались по домам, но сейчас уж и перестали обращать внимание. Ну да, завтра в местных новостях скажут об уничтожении еще каких-нибудь бандитов — и на том все и закончится.

В доме было непривычно, несмотря на то, что прошло уже больше недели такой жизни, многолюдно и шумно. Даже за одним столом всем усесться стало проблемой… Потому кто-то ел на кухне, а кто-то в то же время в комнате. Делились, разумеется по семьям. Дед с бабкой и сестра с мужем в одном месте, Михаил с Викой, его родители и сестра — в другом. А после еды разбредались по разгороженным занавесками, непривычно плотно заставленным мебелью и заваленным вещами четырех семей, комнатам. Часок можно посвятить учебе, объясняя Вике материал — девчонка-то она достаточно умная, но от усталости мозги уже не работают толком. Но он-то знает, как все это объяснить попроще… А потом спать!

— Как я хочу, чтобы все это кончилось, — когда Михаил с Викой уже в обнимку лежат в постели, тихо говорит девчонка. — Пожили бы хоть как люди. Выучились бы, детей родили, работать пошли…

— Я тоже хочу этого, — так же шепотом отвечает парень. — А еще хочу видеть тебя счастливой…

— Я и так счастлива, — устало улыбается девушка.

— Разве ж это счастье… Вся жизнь — сплошная работа!