В то время, как кругом росло движение хиппи, панков, байкеров и всяких прочих субкультур, когда вовсю раскручивалась идея сексуальной революции, родной поселок Мелиссы оставался своеобразным патриархальным медвежьим углом, где на подобные тенденции смотрели с откровенной неприязнью, чуть ли не как на проявления сатанизма. Сами-то они были «добрыми католиками»! С откровенной неприязнью относились у них и к СССР и коммунизму… А уж русских Мелисса до того видала лишь в фильмах вроде «Вторжения в США», «Маньчжурского кандидата» или «Красного ужаса». Последний им даже в школе показывали! Казалось бы, она должна бояться и ненавидеть русских больше всяких сектантов с людоедами! Вдруг вот этот сидящий напротив парень сейчас начнет ее пытать или насиловать?

Вот только сейчас почему-то она смотрела на самого настоящего русского из СССР, но почему-то вызвать в себе ненависть к нему не получалось. И даже страха перед ним не было! Может быть, уже просто разучилась бояться? Или после тех людоедов он не выглядел страшным? Или… Мало ли их может быть, этих «или»? А вот те людоеды… Один из них так и вовсе был ее одноклассником!

— За что Бог покарал нас? — тихо произнесла девушка.

— Не знаю, — пожал плечами Василий. — Я атеист и в Бога не верю… Но даже если он и существует, то вряд ли вмешивается в наши дела. Так что извержение… Мы, люди, устроили его сами, — усмехнулся парень.

— А расскажи про Советский Союз? — вдруг спросила Мелисса.

Откровенно говоря, ей сейчас было все равно, о чем говорить… Лишь бы отвлечься от воспоминаний, лишь бы не думать! Хотя бы попытаться выкинуть из головы навязчивую мысль о самоубийстве и дать себе время на то, чтобы хотя бы попытаться придумать себе какую-то цель, какой-то смысл жизни. Что-то, что даст силы жить дальше. Пусть ей и не хотелось жить дальше и ее вряд ли остановил бы даже страх перед адскими муками, но родители… Ведь прав этот русский!

А Василий принялся рассказывать про жизнь в СССР — стараясь вспоминать лишь хорошее и уже даже не замечая плохого. И теперь уже виня во всем произошедшем лишь самого себя. Ну как он, со своим пролетарским происхождением, мог пойти на поводу у уродов-антисоветчиков? И постепенно он даже увлекся своим рассказом, а девушка лишь сидела и молча слушала его, пытаясь представить себе странную страну за океаном. Про то, как живут в СССР и во что верят, чего добиваются люди — и про самовлюбленных идиотов диссидентов. Рассказывал какие-то забавные истории из жизни и из своей армейской службы — а там-то всякого хватало. И пусть многое из рассказанного Василием казалось девушке странным и непонятным, но она не перебивала. И в какой-то момент ей вдруг даже захотелось самой хоть одним глазком взглянуть на этот СССР, на то, какие же они — настоящие, а не киношные, коммунисты… Может быть, не такие уж они и страшные, как она привыкла думать?

За этим разговором, где Мелисса больше слушала, чем говорила сама, пролетело часа два или три прежде, чем их прервали. Прибежал посыльный от «мэра».

— Васек, тебя шеф зовет! — буквально с порогу ляпнул тот.

— Сейчас, — только и кивнул в ответ Василий.

— Уходишь? — когда посыльный вышел из дома, спросила у парня Мелисса.

— Угу… Шеф вызывает.

— Ну иди… И… возвращайся скорее!

— Я постараюсь, — ответил Василий. — Ты-то как? Глупостей без меня не натворишь?

— Нет, — покачала головой девушка. — Не бойся…

К некоторому удивлению она поняла, что ей и впрямь стало полегче… Во всяком случае, хвататься за нож или пистолет уже не тянуло. Пусть даже рассказанные Василием истории зачастую оказывались ей непонятны из-за разницы менталитета, но что-то в душе они все же затронули. Умирать вдруг расхотелось… Хотя и как жить дальше — она пока не определилась.

— Может, ужин сготовишь? — вдруг предложил Василий, решив занять ее хоть каким-то делом чтобы отвлечь от воспоминаний.

— Хорошо, — коротко кивнула Мелисса. — Сделаю…

Быстро собравшись, Василий отправился к шефу… Раз вызывает — значит, и впрямь что-то срочно понадобилось. А с шефом-то шутки плохи! Нрав у него крутой, за косяки может и дубиной прямо на месте избить, и пристрелить без всякого суда и следствия. Так что уже через десять минут он входил в его кабинет. Идя сюда, Василий почему-то думал о том, что окажется на каком-нибудь совещании. Как бы не так! Шеф в этот час был совершенно один — сидел за «рюмкой чая» за своим любимым столом…

— А, явился! Ну садись давай! — приказал шеф и буквально сразу продолжил. — Думаешь, зачем я тебя вызвал? За какой косяк спрашивать буду?

— Я не… — начал было Василий.

— И правильно думаешь! — не слушая ничего, продолжил шеф. — И правильно думаешь! Обычно по одному я именно для этого вызываю. А то ведь если другие бригадиры узнают, что я кому разнос учинил, так решат, что он теперь в немилость пал и можно от него и избавиться… Но нет, сейчас не в том дело.

— А в чем? — спросил Василий, раз уж шеф ждал от него этого вопроса.

— А вот в чем… Как думаешь, для чего это все я сделал?

— Не знаю, Аркадий Тимофеевич, — пожал плечами.