Командир дивизиона обвёл суровым взглядом солдат, которые стояли вытянувшись стрункой и вытаращив глаза. Такое чувство, будто на реальную войну собрались. С другой стороны, тоже понять можно. Только недавно возле мамкиной юбки сидели. Командир, видимо, тоже подумал про мамкину юбку, потому что еле заметно поморщился. Затем продолжил:

— Еще напоминаю, что наши условные противники, разобьют лагерь недалеко от нас. И им, и нам, предстоят операции, подразумевающие попытки взятия солдат в плен, или завладения оружием, боеприпасами условного противника. Надеюсь, не обосретесь. А если обосретесь, я вам ноги из жопы выдерну и вставлю туда руки. Так будет больше пользы, коль вы жопорукие.

Я наблюдал за солдатами со стороны, сдерживая усмешку. Охренели они. Неееет, пацаны. Охренеете по-настоящему, когла после поставленных задач колоны направятся на места дислокаций указанные командиром батареи на карте. Потом по прибытию вы коллективно порвете себе не самое приличное место, чтоб эти задачи выполнить. Спать будете в яме, дно которой застелите ветками от елок, дабы не простудиться. Крышу смонтируете из чехлов боевых машин. И каждую секунду придется быть начеку, потому что, если противник сможет завладеть боеприпасами или автоматом, то за это по головке вас не погладят.

Сержантам светит сон по четыре часа, солдатам по два часа в сутки. Если, конечно, это можно назвать сном. Вы будете бояться, что ночью противник сворует автомат или штык-нож. Так что настоящее охреневание еще впереди.

Вот так подумал я, глядя на ошалевших от происходящих событий срочников, но, естественно, ничего из своих мыслей вслух не сказал. Не́кому и не́зачем. За мою неуемную тягу к правде-матке я потому и не хожу в любимчиках ни у кого. Сейчас молодняк, конечно, будет думать, что худшего в их жизни не было. Но потом, на гражданке, вспомнят это время с какой-то непонятной тоской.

Собственно говоря, все произошло именно так, как я и предполагал. Не первые полевые стрельбы в моем послужном списке. Да и вообще, опыт за плечами нехилый. А в армии всё всегда идет по накатанной. Народ шутит на эту тему постоянно, мол, военные — туповаты. А мы не туповаты, мы просто делаем то, что велено. Фантазия, инициатива, креатив — здесь не приветствуются. Более того, ведут к крайне неприятным последствиям.

Разговор со Степаном упорно не шел из головы, как я не старался его отодвинуть в дальний угол сознания. Один черт мысли взбалмашно метались вокруг будущего, которое вдруг резко стало туманным. Будто назло, днем, ночью, потом опять днем, в башке крутился один и тот же вопрос: как быть?

Думаю, вполне очевидно, что, когда на шестые сутки мы выдвинулись на полигон, настроение у меня было наипоганейшее. Радовало только одно. Хотя бы погода выдалась нормальная. А в этот день вообще было особенно солнечно. Я еще подумал про себя, как же повезло с теплыми денечками. Повезло…

На полигоне снова загрузился делами. И слава богу. Когда руки заняты, башка херней не страдает. Взаимосвязь какая-то имеется.

Командиры боевых машин готовили технику к стрельбам. Ставили свои машины в определенном направлении, друг за другом, на расстоянии двадцати пяти метров. Расчехляли пакет и поворачивали его в сторону предпологаемого огня.

Тут же, следом, командиры взводов давали четкие координаты, по которым командир боевой машины должен произвести расчет, а затем вручить уже готовые цифры наводчику для выставления панорамы и наведения пакета ровно в цель.

— Зарядка до полного пакета ракетами сорок единиц! — Донеслось до меня со стороны одной из машин.

Учения у нас сейчас серьезные, поэтому начальство решило заряжать полный пакет и выпускать ракеты по десять штук поочередно, как с кабины, так и с выносной катушки.

Я отошёл в сторону, наблюдая, за солдатами, которые выполняли приказ, а затем поочередно докладывали о готовности к бою. Поднимали флажок вверх.

Не знаю, что во мне щелкнуло в тот момент. Но что-то щёлкнуло. Чуйка, наверное. А может, просто опыт. Я вдруг неожиданно для себя самого повернулся к одной из машин. Вот прямо конкретно к ней повернулся. Внутри что-то тревожно защемило, заныло и ёкнуло.

В ту же секунду понял, солдаты почему-то замешкались. Сбились с ритма, суетятся. Я сделал шаг вперед, сосредоточенно рассматривая машину.

— Млять! Возгорание! — Вырвалось у меня вслух, когда понял, что там происходит.

Не задумываясь, рванул бегом к этим дебилам. Почему они молчат⁈ Я смог увидеть огонь даже на приличном расстоянии. Чего ждут, не пойму? Думают, оно само как-то разрешится? Вот уж точно идиоты!

— Какого хера⁈ — Заорал с ходу, как только оказался рядом.

— Товарищ старший прапорщик, по всей видимости замыкание. — Солдатик смотрел на меня круглыми, испуганными глазами и губы у него подозрительно тряслись.

— Ясен хер! Технике сколько лет! Какое, млять, по всей видимости!– Продолжал орать я.

Хотя сам понимал, а чего орать-то? Только время тратить. Это точно не поможет. Нужны конкретные действия. Тем более счет идет на секунды. Помимо полного бака солярки, машина полностью заряжена ракетами.