— Я встречалась по ряду вопросов с дознатчиками, — проворковала княгиня. — Но карателей впервые вижу так близко.

— Нас лучше вообще не видеть, — заверил отец Бронислав.

И от этого замечания повеяло загробным холодком.

Хозяева дворца отправились встречать новоприбывших гостей, а мы с Брониславом оказались предоставлены сами себе. Проходивший мимо слуга с поклоном вручил нам буклет с программой мероприятия.

— Ужин через двадцать минут, — расстроился я. — А что это ещё за концерт? Спортивные соревнования? Речь лидера клана и почётных гостей?

— Подозреваю, что почётные гости — это мы, — с улыбкой ответил Бронислав. — А лидер Великого Дома, как ты понимаешь, не мог проигнорировать столь знаковое событие.

— Я про концерт и спортивные соревнования. Хочется, знаешь ли, попасть домой к полуночи.

— Это маловероятно, — к нам приблизилась сногсшибательной красоты девушка в серебристо-сером вечернем платье. Моё внимание приковал разрез платья, открывающий загорелое и стройное бедро. Девушка перехватила мой взгляд, самодовольно улыбнулась и поспешила представиться: — Графиня Наталья Зимницкая. Князь попросил организовать для вас экскурсию по дворцу.

Девушка была высокой и гибкой, прямо модельной внешности. Каштановые волосы собраны в сложную причёску, одна прядь как бы случайно выбивалась из укладки. Шею аристократки украшало колье, но не бриллиантовое или рубиновое, а дымчато-голубое. Я бы рискнул предположить, что минерал привезён из Пустоши.

— Вряд ли мы успеем осмотреть всё, — озадачился Бронислав. — Княжеский дворец производит впечатление своими масштабами.

— Статус обязывает! — рассмеялась герцогиня. — Впрочем, многие уже привыкли. Идёмте.

Мы свернули в боковую галерею, по которой уже прогуливались нарядно одетые клановцы.

— Здесь у Рода Глинских собраны картины известных европейских художников, — начала просветительскую деятельность графиня. — В том числе портреты высокородных предков князя.

Я прогуливался по галерее, усиленно изображая интерес. Не то чтобы во мне отсутствовало чувство прекрасного… просто красота бывает разная. Например, мне нравятся удачно сплетённые многоступенчатые вязи, древние клинки и симпатичные девушки. Живопись… ну, такое. Пока мы рассматривали полотна с бушующим морем, осенним лесом, парусниками и дирижаблями в небе, было занятно. А потом началась мазня современных авторов. Кто-то собирал изображения из точек и клякс, кто-то ограничивался примитивной геометрией, а были и такие, кто просто изобразил свёрнутые в трубочку рублёвые купюры, перевязанные резинкой. У этого «шедевра» я на секунду задержался. Истолковав это по-своему, графиня спросила:

— Вам нравится творчество Андрея Ворхолина?

Хмыкнув, я уточнил:

— Смотря сколько стоит эта картина.

— Насколько мне известно, — не растерялась девушка, — на аукционе в Неваполисе это полотно ушло с молотка за пятьсот миллионов рублей.

— В пачке максимум десять тысяч, — заметил я. — Может, и мне взяться за кисти и мольберт? Знаете, в усадьбе Володкевичей есть много предметов, истинную суть которых ещё никто не постиг. Мешки с цементом, чайные пакетики, махровый халат…

Бронислав с трудом сохранил серьёзное выражение на лице.

Графиня Зимницкая посмотрела на меня со смешанными чувствами. Как на варвара и большого оригинала в одном флаконе.

— А мне нравится вот эта работа, — Бронислав решил сгладить конфуз. Я проследил за взглядом учителя и обнаружил на стене картину с чёрным треугольником в центре. — Велимир Муневич?

— Он самый! — обрадовалась Зимницкая. — Поговаривают, что Глинские смогли раздобыть оригинал. Сумма сделки не разглашается, но, поверьте, она заоблачная.

— Интересно, — задумчиво проговорил я. — Наверное, часто подделывают.

Графиня не сразу поняла, к чему я клоню, и простодушно ответила:

— Очень.

— И как отличить копию от оригинала?

Бронислав наградил меня укоризненным взглядом.

Графиня звонко рассмеялась:

— Сейчас этим занимаются эксперты с Даром ясновидения.

— Тонко, — оценил я.

Мы продолжили свою неспешную прогулку. Галерея оказалась вместительной: помимо картин там находились всевозможные арт-объекты и скульптуры. Я прошёл мимо статуи, собранной из видеокассет, старых телевизоров и магнитофонов — причём некоторые экраны работали, демонстрируя белый шум или заставку новостей. Дальше была телефонная будка с облупившейся краской, исписанная нецензурными словами и украшенная детородными органами. Особое впечатление на меня произвела скульптурная композиция в виде собачьих фекалий, созданная знаменитым мастером эпатажа Шу Юем. Я окончательно понял, что современное искусство при грамотной подаче — это настоящий золотой прииск. Только успевай мелькать в прессе, раздавать автографы и загребать бабло лопатой…

Дальше было веселее.