Лица солдата, которое он так пытался закрыть, почти не было. Кожа была почти вся содрана лоскутами, торчали куски багровых мышц и сухожилий, на морозе превратившиеся в жуткую маску какого-то чудовища. Но больше всего внимание приковывали глазницы, словно чем-то выдолбленные до костей черепа. Из самого нутра выглядывала жуткая красная бахрома из кусочков кожи и мышц.

Застывший Мольтке внимательно фиксировал каждую деталь, чтобы понять произошедшее. Но все это у него никак не укладывалось в единую картину. Слишком уже странным казалось.

— Ты видел когда-нибудь такое? — он повернул голову в сторону подчиненного. — Русские вроде бы таким не баловались. Слышал, парни быстроного Гейнца[2] в Африке что-то такое встречали. Брат рассказывал, что негры творили там дела и похуже.

Наклонивший голову, капрал хмыкнул.

— Здесь не Африка, господин штурмбанфюрер. Хотя поговаривают про каких-то бурят, что Советы заставляют воевать на своей стороне. Слышал от камрада, что буряты живут в лесах, не знаю железа и у них есть жрецы-шаманы.

Оба ещё некоторое время смотрели на изуродованное тело.

— Ещё раз осмотреть здесь все, — наконец офицер поднялся кивнул на тянувшиеся вдоль стен бараки. — Под каждую доску смотреть, в каждый угол заглянуть. Я, черт вас всех дети должен знать, что здесь произошло. Какая-то охрененная задница, б…ь…

Только он и представить себе не мог, какие размеров задница была на самом деле. Все увиденное до этого, оказалось блеклыми цветочками. А ягодки были такими, что дух захватывал.

К концу дня, когда все в лагере было более или менее осмотрено и зафиксировано, Мольтке уже и не знал, как обо всем этом докладывать начальству. В конце концов решил ограничиться минимумом, пока окончательно не разберется в произошедшем. Сообщил в дивизию, что на окружной лагерь было предположительно совершено внезапное нападение советских диверсантов, численностью до двух рот. Скорее всего нападение было поддержано восстанием военнопленных. Охрана, включая руководство полностью уничтожено. Пропали все вооружение солдат, боеприпасы со склада и весь запас продуктов. Хуже всего было то, что исчез и сын Сталина. Теперь можно было только догадываться, какой гнев это вызовет на самом верху.

Но, едва радист закончил передавать сообщение в дивизию, как все изменилось. Был обнаружен один из пропавших броневиков, который, как считалось, был захвачен диверсантами. При попытке подойти к нему, солдаты ягткоманды были обстреляны из пулемета и покрыты отборной немецкой бранью. Оказалось, внутри заперлись трое солдат из охраны лагеря и ни в какую не соглашались открыть люк. На любое предложение поговорить открывали огонь и матерились так, что позавидовал бы и пьяный сапожник. Вдобавок, они несли какую-то непонятную ахинею, словно упились вусмерть. Так ничего не понявшему офицеру пришлось самому идти и разбираться.

— Немецкие солдаты, с вами говорит штандартенфюрер СС Карл Мольтке! — капитан укрылся за своим броневиком, осторожно выглядывая из-за него. — Немедленно прекратить огонь, выйти из бронеавтомобиля и доложить о произошедшем в лагере!

В ответ тут же раздалась пулеметная очередь, пули которой с противным визгом срикошетили от бортовых пластин броневика.

— Б…ь! — от попадания в броню кусок железной окалины отлетел в сторону капитана и прочертил по еще щеке кровавую полосу. Еще немного и он бы лишился половины лица. — Сукины дети! Капрал! Если эти трусы ничего не хотят слышать, то нужно прочистить им уши.

Тот понимающе ухмыльнулся. И тут же, вытащил из-за пояса гранат, взвел и очень точно зашвырнул ее на башню бронеавтомобиля. Ведь нужно было лишь оглушить тех, кто там спрятался.

Собственно, так и получилось. От взрыва осколочной гранаты машину чуть тряхнуло. Непонятно, что подумали прятавшиеся, но они с воплями сразу же полезли наружу, где их уже ждали.

— Вас всех ждет военный трибунал. Вы не солдаты! Вы по какому-то недоразумению носите форму немецкого гренадера. Вас, уродов, нужно обрядить в женские тряпки! — орал на оглушенную троицу недавних охранников лагеря, валявшихся у его ног. — Вы совсем охренели?

Он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил им под ноги, всякий раз заставляя вскрикивать от ужаса. Конечно же, Мольтке не хотел их убивать. Ему нужны были сведения о произошедшем, а другими средствами их страх явно было не перебить. Ясно было, как белый день, что они чего-то жутко испугались. Вот именно об этом ему и нужно было услышать.

— Кто хочет пулю⁈ Ну⁈ — орал он, тыкая горячим дулом пистолета то в одного солдата, то в другого. — Говорите! Быстро, навозные черви!

Первым не выдержал полный солдат, корчившийся ближе всего к капитану. Похоже, он-то и боялся больше всех. По крайней мере мокрое пятно, расползавшееся на штанах, было именно у него.