Латыш перевел это своим товарищам, и те вновь взорвались громоподобным хохотом. Весело, когда ты сильный и здоровый, а твой враг лежит рядом, связанный и униженный. Совсем не страшно, весело.

— Кстати, на свой ворот не смотри. Нет там уже яда, — ухмыльнулся егерь, наклонившись к самому лицу Судоплатова. — Я вас, большевистских тварей, хорошо знаю: чуть запахло жаренным, сразу же за яд хватаетесь. Ты у меня просто так не сдохнешь, — голос у латыша едва не сочился от ненависти. Такой точно ни перед чем не остановится, чтобы его враг страдал как можно сильнее и дольше. — По капле кровь буду пускать.

Пнув напоследок и попав точно в живот, латыш на время оставил его в покое. Откинулся к брезентовому тенту грузовика и начал о чем-то переговариваться с товарищами.

Судоплатов же лихорадочно соображал, как ему выбраться из всего этого. Выжить он уже и не надеялся. Ясно было, как Божий день, что его крепко прихватили. Егеря парни серьезные и хорошо подготовленные, специально натасканные на особые операции в лесах и горах. Такие ошибок не допускают или почти не допускают.

Подергал руками за спиной. Связаны на совесть, никак не расшатать, не растянуть. В голенище правого сапога был спрятан нож, но при всех до него не дотянуться. А в городе его скорее всего найдут и отберут. Что же делать?

Он исподлобья оглядел кузов грузовика, в котором были он и семеро егерей. Единственный выход — попробовать броситься на них, чтобы спровоцировать. Повезет, и они забьют его насмерть. Особенно, если удачно шею под удар подставить. Судоплатов видел уже такое, когда работал в Губ ЧК ликвидатором. Его учителя оттуда — убийцы со стажем — обстоятельно показывали, как можно лишить себя жизни, когда прижмет. А на его недоверчивые ухмылки лишь грустно улыбались. Вот, выходит, и ему довелось все распробовать на своей шкуре.

Значит, так этому и быть. Хреновый тот диверсант, что не готов умереть, когда придет его час. Таким нужно сидеть дома у мамкиной юбки.

Стараясь не привлекать внимания, мужчина глубоко и часто задышал, стараясь максимально насытить кровь кислородом. Старое проверенное средство, после которого начинаешь испытывать некоторую эйфорию, приток сил и почти не чувствуешь боли. Правда, недолго, но ему должно было хватить.

Начал осторожно напрягать и расслаблять мышцы, чтобы восстановить нарушенный кровоток. Сразу же почувствовал, как в конечностях закололо и стала появляться чувствительность. Еще немного, и можно будет действовать. Самую малость.

И в этот момент начали раздаваться хлесткие, словно удары кнутом, винтовочные выстрелы. Бах! Бах! Бах! Бах! Один за другим, один за другим! Бах! Бах! Бах! Бах!

Их грузовик почему-то стал вилять, задевая сугробы с обочины, и в конце концов встал, как вкопанный.

Егеря тут же с воплями начали выпрыгивать на снег. Опытные, знали, что внутри они прекрасные мишени для стрелков. На улице же можно было занять обороны и попробовать отбиться. Последним, чуть не отдавив Судоплатову руку, выпрыгнул грузный пулеметчик со своей тяжеленной дурой и мотавшейся пулеметной лентой.

Тут же застрекотал пулемет, с неимоверной скоростью выплевывая пулю за пулей. Рядом стали раздаваться автоматные очереди. Значит, егеря заняли оборону и начали поддерживать пулеметчика огнем. Слаженно, со знанием дела работали по цели: очереди сливались в единый смертоносный стрекот, который должен был не оставить врагу ни шанса.

Судоплатов судорожно заерзал, понимая, что другого шансу у него просто не будет. Именно сейчас нужно было действовать. И он с хеканьем перевернулся в сторону открытого борта, чтобы тоже вывалится на снег. После же, если повезет, закатиться под грузовик, а потом и отползти дальше. Глядишь, в пылу боя егеря ничего и не заметят.

На мгновение застыл у борта, выгадывая момент, чтобы свалиться вниз. Но тут стало происходить нечто странное.

— А-а-а-а! Helfen! Helfen! Franz! — заорал вдруг один из егерей, занявший оборону с самого края грузовика. Отсюда были видны лишь кончики его сапог. — А-а-а-а!

В какой-то момент иступленный голос резко замолк. Словно обрубили. На глаза изумленного Судоплатова сапоги моментально исчезли. А через какое-то мгновение в воздух взлетело тело убитого немца и, перелетев с десяток метров, с хрустом впечаталось в борт грузовика. Удар был такой силы, что машину даже тряхнуло. Это какой же силы должен был удар, чтобы полуторатонный грузовик так вздрогнул⁈ И, главное, кто смог так кинуть тело? Какой-то атлет-тяжеловес?

— Feurn! Feuern! — заорал тот самый латыш, извернувшись всем телом и паля из автомата в сторону нового врага. — Kamrad…

Судоплатов, пытаясь разглядеть неожиданного помощника, потянулся наружу, помогая себе резкими движениями тела. Как червяк полз. Только вдруг потерял равновесие и вывалился прямо на снег, едва не по пояс закопавшись в сугроб.