И пока он выбирался наружу, извиваясь изо всех сил, вокруг него установилась мертвая тишина. Причем мертвая она стала в прямом смысле этого слова.

Перевернувшийся Судоплатов сразу же замер, едва только смог оглядеться. Белый снег, что мгновение назад покрывал все вокруг, стал ярко красным. Казалось, здесь только что прошел служитель Сатана и все вокруг окропил кровью из дьявольского кадила. Кровавые брызги разлетелись на десятки метров вокруг.

— Эй! Кто тут есть? — сначала негромко, а потом чуть сильнее закричал мужчина. Кто бы это все не устроил, он явно ненавидел немцев. А, значит, был его союзником. — Я командир десантной группы Красной армии. Попал в плен. Слышите⁈ Кто тут? Помогите?

Никто не отзывался, что, мягко говоря, настораживало. Судоплатов вряд ли бы кому-нибудь сейчас признался, но нечто напоминающее страх вовсю шевелилось внутри него. Устроивший это побоище с подготовленными егерями, элитой немецких войск, мог оказаться настоящим чудовищем…

— Эй⁈ Оглохли что ли, вашу мать⁈ — теряя терпение, ругнулся мужчина. — Помогите же! Скоро по дороге новая группа поедет…

В этот момент что-то тихо хрустнуло за его спиной. Кто-то, похоже, осторожно подбирался к нему. Судоплатов затих, стараясь не провоцировать незнакомца.

— Кто ты⁈ Я командир десантной группы… Простой капитан…

Но из-за его спины вдруг раздался укоризненный и поразительно знакомый ему голос. Судоплатов даже вздрогнул всем телом, когда узнал говорившего. Но поверить в свою догадку так и не смог. Ведь, такого просто не могло было быть.

— Ай-ай-ай, Павел Анатольевич! Нехорошо обманывать тех, кто вас спас. Какой же вы простой капитан⁈ — у говорившего был голос с небольшой горской хрипотцой, которая отличает тех, кто родился на юге большой страны. — Насколько я помню, ты уже майор государственной безопасности и целый начальник 2-го управления НКВД. По-хорошему, настоящий общевойсковой генерал. Или я не прав?

Взмокший, как суслик, мужчина хмыкнул в ответ. Значит, он не ошибся и за его спиной стоял Яков Джугашвили, сын самого товарища Сталина.

— Яша, ты, значит? — Судоплатову наконец удалось повернуться. Рядом с ним на корточках сидел Яков, улыбавшийся во весь рот. — Сюрприз получается! Ехали вас выручать, а получилось все наоборот… А это еще что на тебе такое?

Освободившийся от веревок, Судоплатов синтересом начал осматривать парня. Тот, и правда, выглядел необычно, если не сказать странно. На нем был легкий белый маскхалат, весь плотно опоясанный длинными гибкими корешками. Казалось, кто-то так пошутил, обмотав человека непонятными веревками.

— Что за сбруя такая? Не пойму что-то…

Яков одной рукой, схватив за шкирку Судоплатова, поднял его со снега. Без всякой натуги, даже не покраснел.

— Об этом, Павел Анатольевич, так просто не расскажешь. Учитель сказал, что это живой помощник из корня орешника, который делает тебя в несколько раз сильнее и выносливее, — в доказательство своих слов, парень подошел к грузовику и резко ударил в его борт. Его кулак без видимых усилий, словно через бумагу, прошил дерево, разворотив здоровенную доску. — Грузовик, конечно, не подниму, но тряхну его хорошенько. Это все Учитель…

Удивленно вскинув брови, Судоплатов несколько минут рассматривал дыру. В толстенной доске торчали лоскуты, словно из ткани.

* * *

Самое начало марта. Один из тех редких для ранней весны дней, когда с утра непроницаемое свинцовое марево облаков рассеивается и появляется солнце. Сразу же мороз отступает, прячась в теним стволов деревьев, глубине оврагов и ям. Если спрятаться от все еще холодного, пронизывающего ветра и закрыть глаза, то может показаться, что уже середина мая с его жаркими солнечными лучами и дурманящим ароматом распускающихся почек.

— Хорошо…

Судоплатов с закрытыми глазами привалился спиной к раскидистой березе и подставил лицо солнечным лучам. Припекало так, что пришлось расстегнуть тяжелый овчинный тулуп и ослабить ворот потрепанной гимнастерки.

— Лежал бы так и лежал…

В другое время его бы уже давно сморило. Кинул бы на снег пару здоровенных мохнатых еловых лап, укутался бы в тулуп с поднятым воротом, и «придавил» эдак часиков шесть — семь, не обращая никакого внимания на мороз.

Но будоражившие голову мысли никак не оставляли его, заставляя снова и снова возвращаться к событиям последних дней. Неустанно продолжал вспоминать произошедшее, обращая внимание на все, даже самые мельчайшие детали. И чем больше это он делал, тем более запутанной становилась вся эта история.

— Хм, — неопределенно хмыкая, повернулся к солнцу другой стороной. Тот бок, что был в тени, подмерзать понемногу начал.