— В моем офисе есть спутниковый телефон, к которому у тебя будет свободный доступ в случае необходимости. А теперь отдай его, или возвращайся в машину, и сделка аннулируется.

Выругавшись про себя, когда он продолжал протягивать руку, она выудила телефон из переднего кармана сумки и протянула ему.

— К твоему сведению, я не боюсь тебя и вполне могу сама донести свои вещи.

— Я не сомневаюсь, что ты сильная женщина. — Он передал сотовый своему водителю и ласково похлопал его по плечу. — Просто оставь это в мою машину в гараже, Мэнни, и спасибо, что привез мне компаньона. Остальные скоро приедут на лодке. — Он наклонился.

— Между нами говоря, Синтия злится, что я выгнал ее раньше времени, так что она, наверное, расцарапает тебе лицо, если ты просто поздороваешься с ней.

Дарси едва удалось сдержать рвущийся наружу вопрос о том, кто такая эта Синтия и почему это имя вызвало мгновенную улыбку на лице Мика. Внезапное скручивание в животе Дарси не было ревностью. Просто ей нужно было поесть.

Мэнни застонал, и на его лице появилась новая ухмылка.

— Засранец, — сказал он с явной обидой в лице. — За это мне нужен выходной.

— Непременно. После гала-концерта. — Перекинув рюкзак Дарси через плечо и держа сумку в другой руке, Мика направился к причалу. — Пойдем, Лучерита.

— Я уже взрослая.

Озорной изгиб его губ бесил ее.

— Ты маленькая по сравнению со мной.

— Ага, как и все, кроме жирафа. Почему ты меня так называешь? И почему испанский? И да, я знаю, что это значит.

— Моя мама говорила со мной по-испански, когда я был маленьким. Ты подобно звезде, которая на первый взгляд кажется незначительной, твой свет проникает в комнату со всей той энергией, которую ты излучаешь. Мне показалось, это подходит больше всего.

Она не могла найти слов. Такое случалось нечасто. И не потому, что его реплики действовали на нее, а потому, что она не знала, что он говорит на других языках. Дарси вдруг почувствовала себя, словно ей предстоял неприятный устный экзамен, к которому она недостаточно подготовилась.

— Я должна знать. — Она прикусила губу, не уверенная, хотела ли вообще этого. — Есть несколько уважаемых и довольно известных журналистов, которые просили у тебя интервью, но ты им отказал. Почему ты доверил это мне?

Он сжимал и разжал челюсти, явно обдумывая это.

— Я видел, как Мэгги вызывала полицию из-за пробирающихся в здание репортеров, отгоняла толпу своим зонтиком и жаловалась про бесконечные и назойливые СМИ. Поэтому, когда она появилась в моем офисе и стала петь о тебе дифирамбы, какая-то часть меня почувствовала себя обязанным выслушать. По правде говоря, мне нужна свобода, чтобы собрать деньги, необходимые для фонда, и она заверила меня, что ты будешь рассказывать факты моей истории, а не обернешь их в ложь ради продвижения в карьере. Но не принимай мое согласие за доверие к тебе, потому что это не так. Ты должна заслужить его, но это будет нелегко.

— Я не разочарую тебя.

Черт побери. Она не собиралась признаваться Солу, что интервью всей ее жизни она получила чисто случайно и не имела ничего общего с ее безумными навыками честного журналиста. Это не имело никакого значения, даже капельки. Многие великие достижения начинались с щепотки удачи, и она не хотела упускать ее.

— Нам действительно пора идти. Я хочу быта в коттедже до захода солнца. Откроется прекрасный вид для пары стейков и вина на палубе.

Выбор слов Мика был неслучайным. Он оглянулся через правое плечо, в его глазах появился непристойный блеск.

Вместо того чтобы настаивать на том, что он не будет приставать к ней ни в каком виде, ни в какой форме, она побрела за ним, любуясь сверкающим озером, а не тем, насколько хорошо смотрится его задница в шортах. Ее задница вдруг показалась ей слишком маленькой и худой, недостаточно надежно защищенной от его огненной бури.

Он был опасен, возможно, в буквальном смысле. Помимо его сексуальной привлекательности, как мог один человек увести себя и еще шестерых заложников из целого лагеря, полного вооруженных людей? Сила? Смекалка? Какой-то коварный план? Ее воображение уже во всю разыгралось, пытаясь понять, какой у него стимул к жизни. Ей нужно было наблюдать и слушать, чтобы понять, что с ним произошло. Самые интересные сведения, которые он мог бы ей раскрыть, не требовали бы слов, а были записаны по движению его тела и в глубине стеклянных, как ночь, глаз. Все, что от нее требовалось, — это сосредоточится на этих незначительных сигналах и не обращать внимания на его флирт.

Дарси Делакорт была профессиональным журналистом, а не избалованной шлюхой, собирающейся устроить романтический ужин на необитаемом острове с плейбоем из ее фантазий.

Она была не в себе, когда согласилась на это.