Еще немного, и он бы кончил прямо там, — другая его часть была уверена, что она просто помогала. Пульсация в яйцах эхом отдавалась в ушах вместе со звуком приливающей к югу крови. Сердце колотилось о ребра с удвоенной силой, но разум оставался тихим и светлым пространством, в котором была только одна мысль: Дарси. И как она разозлится, когда поймет, что он снова перешел черту их притяжения.

Прочистив горло, он взял ложку и снова принялся за пирог.

— Вкусно, — сказал он, сосредоточившись на клубнике, а не на румянце на ее коже и глубоком дыхании.

Через мгновение она зашевелилась в его периферийном зрении и молча пошла за добавкой. Пытается сдержать свой пыл? Или остудить тлеющие угли, которые он когда-то подкинул в пламя, которого она не хотела?

— Это определенно самый невероятный торт, который я когда-либо пробовала. Ладно, думаю, этот день перешел из десятки в тройку лучших. Может, даже на первое место.

— Спасибо, — сказала Дарси, наевшись чизкейка. Это лакомство не отвлекло ее от того, чего она стала желать больше, чем удовлетворения своей ненасытной тяги к сладкому.

Поддаться этому желанию было очень плохой идеей. События этого дня разнесли защиту ее сердца в пух и прах, и, несмотря на признание Мика, что он не хочет ничего, кроме секса, часть ее желала, чтобы он это сделал. Пройдет чуть больше четырех дней, и он снова уйдет из ее жизни.

Четыре дня.

— Почему? — Его белокурые волны упали как щит между ними, голос звучал осторожно.

Ей захотелось протянуть руку и убрать их, но она не хотела заводить его еще больше, чем уже есть.

— Ты знаешь, почему. Я слабая, а ты чрезвычайно властный, чтобы мы не натворили глупостей.

— Между нами, чтобы мы не натворили, не может быть ничего глупого, но все равно всегда пожалуйста.

Нахмурившись, она отнесла тарелку в раковину, смущенная сомнениями, чувством вины и сердечной болью, поочередно бьющими ее по слабым местам.

Он вытер рот и сцепил пальцы перед собой.

— Ненавижу тот факт, что ты боишься меня. Ты боишься, что я не серьезен, потому что вижу в тебе сексуальный объект. Стыдно признаться, эта неделя могла начаться именно так, но… Ты была права, когда сказала, что я никогда не хотел, чтобы ты видела меня таким, каким был сегодня. Мне кажется, я медленно просыпаюсь от дурного сна, и каждый раз, когда открываю глаза, ты рядом, как солнышко ю.

Ее желудок скрутило в болезненный узел.

— У меня нет слов, — Почему он говорит такие вещи и еще больше запутывает ее?

— Тогда послушай. Мы похожи больше, чем я хотел верить в начале. Мне кажется, мы узнали друг друга, выяснили, кто страдал и выжил. Мы оба взрослые люди, по обоюдному согласию пережившие период засухи. Наслаждаться обществом друг друга в течение нескольких дней — это не плохо. — Он подошел к ней и нежно поцеловал в лоб. — Задавай любые свои вопросы, когда будешь готова, и я покажу тебе монстра внутри человека.

Колесики в ее мозгу начали вращаться только после того, как дверь его спальни закрылась с тихим щелчком. Он говорил печально, словно она только что сказала ему, что он никчемный кусок дерьма. Неужели все, с кем он пытался сблизиться после того случая, отвергали его, как отверг Дарси ее любовник?

И что за монстр? Как он мог подумать такое после всех тех проблесков чистой души, которые он ей показывал? Его обожали, он был любим, и он потерял своих родителей. Он добровольно принимал боль, чтобы избавить других от нее. Он был отцом для мальчика, который никогда не знал доброты. Ни одно направление, в котором развивались ее мысли, не имело смысла и не представляло сценария, который бы соответствовал человеку, которого она узнала ближе, чем кого-либо другого.

Неужели Мика кого-то убил? Если бы безумец подверг ее тем психологическим и физическим пыткам, которым подверг его этот человек, на что бы она была способна? Узнать это было невозможно. Скорее всего, она бы умерла в том лагере, а он нашел в себе мужество выжить и вложить свое сердце и деньги в помощь другим, оказавшихся в подобных обстоятельствах.

Он не был монстром. Ничто из того, что он мог сказать, не изменит ее отношения к нему. Которые… что? Прозрение заставило ее опуститься на свободный стул. Она стала тем человеком, которым никогда не хотела быть. Вместо того чтобы отказаться от существующих отношений, она сдалась, даже не начав их.

С тех пор как Дикфейс ушел, а ее родители разошлись, она избегала всего, что могло причинить ей боль. Но эти же вещи приносили ей радость. Любовь, отношения, вера в доброту людей. Все, что затрагивало лучшие стороны ее души. После трагедии она не потеряла ничего, кроме своего мужества, и Мика помогал ей вернуть его.