Это правда… в некоторой степени. Вот почему меня однажды поймали. Чем сложнее ловушка, тем выше риск.

А еще есть проблема моей гордости. Y-хромосома управляет моими действиями, мысль о том, что мир верит, что эти убийства были совершены мною — издевательство надо мной и моей работой.

Я действительно ненавижу ублюдка за это.

Но в конце концов все дело, не в том и не в этом. Она всегда была моей целью, моим предназначением — даже до того, как я полностью осознал это.

Лондон была моим прозрением.

Такое красивое слово. Прозрение. Только его звук, вкус слогов, танцующих на языке, дуновение воздуха на губах. Когда произносишь это слово, это похоже на снизошедшее на тебя поразительное осознание, как если бы какая-то мощная сила вливала чистое знание в твою голову. На мгновение все проясняется.

Совершенно и первозданно.

Каждая ошибка и сплетенная паутина были для нее.

Чтобы она могла проследить за подсказками, собрать паззл воедино.

Она мой ключ.

У каждой жизни есть свой путь и мой путь был определен в тот момент, когда мать выплюнула меня из своего гнилого чрева. Связь, пропитанная безумием, — тюрьма, из которой я не могу сбежать.

Сначала я вижу небольшой ручеек крови. Дождевая вода течет по асфальту, словно густое моторное масло. Затем замечаю одинокую туфлю на высоком каблуке, брошенную посреди переулка. Моя собственная кровь бурлит. Пульс учащается. Густой запах смерти отравляет воздух.

Я ступаю прямо по крови, не задумываясь, будто притягиваемый к телу силой магнита.

Она прислонилась к кирпичному зданию, юбка задрана, рубашка разорвана, спутанные волосы закрывают лицо. Отчетливые синяки покрывают шею. Она красивая, она — подарок. Я знаю, что она принадлежит мне, по слову, кровью написанному у нее на груди.

Шлюха.

Даже когда ты знаешь, что грядет дальше, сломать шаблон своей жизни практически невозможно. Я становлюсь на колени перед женщиной, очарованный, и тянусь к ее шее, чтобы проверить пульс. Адреналин течет по венам, как расплавленный воск, сгущая кровь, мое сердце бьется слишком сильно, слишком быстро, заглушая звуки в переулке.

Я почти не замечаю щелчок предохранителя.

Мир замирает. Время останавливается. Звук проезжающих вдали машин, как будто, стихает, слышно лишь биение двух сердец, борющихся за доминирование в пустоте. Я начинаю убирать руку с ее шеи.

— Не двигайся.

Я останавливаюсь на полпути.

— Ваша работа, агент Нельсон? Ушибы на шее, прямо над рваной раной… — Я поворачиваюсь к нему, — эта привычка сведет вас в могилу. Простите за каламбур.

Он направляет пистолет мне в лицо.

— Не моя. Твоя. Твой новый почерк. Доказательство того, что ты деградируешь. Встань.

Я встаю на ноги.

— Конечно. Иначе как бы еще вы меня поймали? Это делает все более правдоподобным.

— Мой уровень раскрываемости в девяносто семь процентов делает это чертовски правдоподобным. Выкинь оружие, которое у тебя в кармане. Достань его… медленно.

Я держу одну руку в воздухе, а другую опускаю в карман. Достаю нож.

— Брось его на землю, — говорит он.

Я бросаю нож в его сторону. Лезвие ударяется о гравий и приземляется у его ног.

— Что теперь?

— А теперь, — он подбирает нож, — отдай мне все остальное оружие, и мы покончим с этим, как достойные люди.

Я подчиняюсь, кладя меньший нож, проволоку и ленту на земле.

Нельсон отпихивает их к мертвой женщине. Затем он выкидывает лезвие и намеренно режет себе руку.

— Смотри, как все произошло. Сначала я пошел в бар. Хозяин узнал твое описание. В условиях нехватки ресурсов… — он кряхтит, нанося еще один порез на груди. — Вместо того, чтобы беспокоить команду из-за еще одной ложной зацепки, я решил проверить ее самостоятельно. — Он роняет окровавленный нож на землю. — Случайная встреча. Поймал преступника с поличным. Ты напал на меня, а я защищался. Одна пуля прямо в голову.

Мгновение я смотрю ему в глаза, затем перевожу взгляд на жертву. Теперь я ее узнаю. Черити. Проститутка. Бедная Черити. Может, я слишком увлекся попытками вызвать у Нельсона желание убивать. Он даже не мог продержаться сутки, прежде чем убил первую встречную.

Небрежно.

— И к счастью для тебя, — говорю я, — твою версию нельзя проверить.

Он улыбается.

— Мне не нравятся оставлять хвосты.

— Мне тоже. Но я уже это знаю, потому что наблюдал, как ты копировал меня, повторял.

— Чтобы погрузиться в сознание убийцы, нужно приспособиться… и на время влезть в его шкуру.

— И как тебе моя шкура?

Он вздергивает подбородок.

— Должен признаться, мне понравилось. Еще больше понравится, когда я буду погружаться в сознание Лондон.

Мои руки сжимаются в кулаки.

Он замечает мою реакцию, и его улыбка становится шире.