Объявление об официальном закрытии моей практики было опубликовано сегодня утром. Так что, если агент скрывался в тени, сейчас самое время нанести удар.

Гадая, предпримет ли он какую-либо попытку, я передвигаюсь по офису, и вскоре кабинет пустеет. Это заняло не так много времени, как я думала.

Я запечатываю последнюю коробку, резкий звук отрываемого скотча — последняя нота в мелодии моей жизни здесь. Задумавшись, я отрезаю ленту и разглаживаю ее по краям коробки.

Грейсон еще не вышел на связь.

После побега из-под стражи он, по-видимому, покинул штат Мэн. Я могу только строить догадки относительно того, как это произошло, все сообщения однобоки, запутаны и не содержат достаточно фактов. Во время побега были ранены три офицера, но это были легкие ранения. Учитывая состояние, в котором я оставила Грейсона, я сильно удивлена, что никто не погиб.

Могу представить, как Грейсон использует оставленный мной ключ, чтобы открыть камеру. Встревоженные копы мчатся по коридору. Раздаются выстрелы. Он отбирает дубинки и электрошокеры и использует против офицеров. Кровавый след ярости Грейсона.

Раньше он никогда не был способен на неожиданные эмоциональные всплески. Впрочем, я не уверена, было ли это сделано в состоянии аффекта или специально. Чтобы запугать Нельсона.

Что, если честно, сработало.

Когда охота на Грейсона увела власти на юг, ко мне обратилось начальство Нельсона и спросило о его местонахождении. Я была последней, кто видел агента, разговаривал с ним. По данным ФБР, Нельсон уже вызывал подозрения тем, что влез в дело Грейсона вопреки их желанию.

Нельсон находился под следствием, и его звездный арест не принес ему никакой пользы. Хотя ему дали небольшую скидку в связи со смертью жены и ребенка в прошлом году, он все равно должен был пройти психологическую экспертизу, прежде чем вернуться на работу в поле.

За все время, которое я провела с агентом Нельсоном, он ни разу не упомянул об аварии, в которой погибла его семья. С другой стороны, раскрыть серьезный фактор стресса криминальному психологу было бы глупым шагом. Правду говорят, ФБР — лучше всех умеют хранить секреты.

Ну, почти лучше всех.

Я складываю коробки перед дверью, завтра их заберут грузчики, а потом иду выключить свет. Меня охватывает момент ностальгии, я смотрю на резервуар с соленой водой, теперь уже без рыбок, и молча прощаюсь со своей практикой.

В последний раз заперев дверь, я кладу ключ на стойку администратора и решаю пойти домой живописным маршрутом. Я не стала разрывать договор аренды таунхауса, так как Мэн всегда будет моим домом. Я просто не уверена, что снова открою здесь практику. По крайней мере, не в ближайшем будущем.

Мне нужно время.

Время и расстояние.

Сад с вольером для птиц красив на закате. Прогулка по извилистым тропинкам через пышную зелень всегда успокаивала меня после тяжелого дня. Я даже не особо люблю птиц… Я прихожу сюда ради сада и тропинок. Прудов.

Я никогда особо не задумывалась, почему это место так на меня влияет. Я не могу не задаться вопросом, не ассоциирую ли я себя с гигантской птичьей клеткой на подсознательном уровне. Ощущая некоторый комфорт в окружении железных прутьев. Я засовываю руки в карманы и мысленно смеюсь над собой и своей чрезмерно аналитической натурой.

Я впервые здесь с тех пор, как детектив Фостер последовал за мной в сад. Я почти ожидаю увидеть его, когда поворачиваю за угол. С парящим вокруг него облаком сигаретного дыма и насмешливым выражением лица, готового отругать меня за то, что я иду домой в одиночку.

За последние несколько недель злобный детектив и я сблизились. Как ни странно, Фостер проявил себя почти как герой, защищая меня от прессы после побега Грейсона, когда Янга не было рядом.

Я даже предоставила ему доказательства нападения Нельсона на меня — эпителиальные клетки, которые я извлекла из-под ногтей после того, как поцарапала агента. Кажется, мое доверие и убежденность в заговоре ФБР с целью защиты агента Нельсона укрепили его веру в то, что я не имею никакого отношения к последним действиям Грейсона.

Перед приездом в тюрьму Рокленд, я позвонила Фостеру из такси, чтобы обезопасить себя от любых будущих нападений обезумевшего агента и подстраховать Грейсона. Если со мной что-то случится, я хотела, чтобы хотя бы один человек заподозрил, что это может быть не дело рук Грейсона.

Я скрывала правду, что Нельсон — убийца-подражатель, зная, что без доказательств это будет пустое обвинение, которому федералы вряд ли поверят. Но я могла использовать нападение Нельсона на меня, чтобы доказать сдвиги в его психическом состоянии. И пока этого достаточно.

Я все еще довольно хорошо умею читать людей. И на данный момент Фостер уверен, что Грейсон представляет угрозу для нас обоих. Что объединило нас в какой-то болезненной попытке защитить друг друга, поскольку никто другой не пострадал так, как мы.