— Я устала от этого танца, Грейсон.

Он подходит ближе, кладет руки на решетку.

— Скажи мне правду о том, что произошло, и никто никогда не узнает.

Я чувствую его волнение. Его бледный взгляд светится нетерпением. Он хочет стать свидетелем того, как я заново переживаю прошлое, ощутить мои эмоции.

— Как ты узнала? — спрашивает он.

Я прижимаю руку ко лбу, зажмуриваю глаза, мысленно желая, чтобы боль в голове утихла.

— Я была бы дурой, если бы поверила тебе.

— Но это часть терапии, — говорит он. — Доверие. Пациент и врач. Доверяющие друг другу.

С моих губ срывается слабый смех. Детали незначительны. Я перечисляю их, будто зачитываю список покупок. Стерев из голоса любую эмоцию, от которой он мог бы получить удовольствие.

— Я вошла в подвал, там была девушка, — говорю я. — Она была моего возраста, слишком обезвожена, чтобы плакать, дрожащая, с красными следами от плети, кожа покрылась волдырями и синяками. — Я смотрю на него, воспроизводя воспоминания. — Она была красива. Я пыталась освободить ее, — шепчу я. — Я знала, что поступаю правильно. Но у меня не было ключа. Я не думала позвонить в полицию или побежать к соседям…

— Потому что твой отец был шерифом, — добавляет он.

— Поэтому, и потому что не хотела, чтобы кто-нибудь узнал. В любом случае, никто бы мне не поверил. Наверное. — Я качаю головой. — Я сама до конца не верила, пока не увидела ее. К тому времени было уже поздно отступать.

Я медленно подхожу к решетке, и вот уже рука Грейсона накрывает мою. Его палец гладит мой. Он касается резинки на запястье.

— Ты знала, что убьешь его.

— Да, — говорю я. — Я фантазировала об этом несколько месяцев. Обдумывая, как это сделать… что я буду ощущать… — я оборвала себя. — Я не кралась туда. Я знала, что он в курсе, знала, что он последует за мной в подвал. Я специально привела его туда. — Я отворачиваюсь.

Грейсон протягивает руку через прутья и притягивает мое лицо к себе.

— Как ты планировала убить его, Лондон?

— Я собиралась сбросить его с лестницы.

Его палец скользит по моей челюсти.

— Но в первый раз ты потерпела неудачу.

— Он был больше. Сильнее. И я видела по его глазам. Этот блеск. Как будто он меня ждал.

Меня окатывает волна стыда. Мне не нужно говорить это вслух, он меня не заставляет. Мне было шестнадцать. Как и девочке в клетке. Мой отец ждал меня.

— Он задушил ее, — продолжаю я. — Он убил ее не сразу. Играл с ней. Смотрел на меня, пока душил ее. Полагаю, в наказание за угрозы ему. Я стала бы следующей, — говорю я, и внезапно в прохладе комнаты ощущаю тот же запах сырости, как в подвале. — Я просто знала. Поняла каким-то образом. Он собирался убить меня. Поэтому вместо этого я убила его.

Большой палец очерчивает мою щеку, прежде чем коснуться шрама на ладони.

— Но не раньше, чем он кое-что забрал у тебя.

МОЮ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ.

Я смотрю на покрытую шрамами кожу, испачканную черными чернилами и косметикой.

— Он хотел, чтобы я была частью этого. В то время я думала, что он пытался спасти меня… — Я поднимаю взгляд, и у меня вырывается ругательство. — Я хотела верить, что он любит меня. Любит какой-то нездоровой любовью и хочет сделать меня частью своего секрета, чтобы он стал общим. Или чтобы я перестала представлять для него грозу. Я много лет размышляла об этом и поняла, зачем он вложил в мою руку нож и покончил с жизнью той девушки. После долгих лет изучения психических заболеваний и расстройств я поняла, что это его возбуждало. Вот и все. Ничего больше.

Он скользит взглядом по моему лицу.

— А тебя это возбуждало?

Я прикусываю губу, пока рот не наполняет металлический вкус крови.

— В тот момент, когда я ощущала грубую власть лишить жизни… да. Я была не просто наблюдателем, — признаю я. — Я чувствовала каждое движение лезвия. Как нож рассекает плоть, как вибрирует, ударяясь о кость. Я погрузилась в это ощущение, прежде чем усилием заставила себя вернуться — вырвать руку из его руки. И так получилось, что лезвие пронзило мою ладонь. — Я переворачиваю ее, показывая заживший шрам. — Он позволил мне убить его. — Я убираю руку. — Может быть, он был потрясен тем, что я отказала ему, или, может быть, в конце концов, он устал от своей болезни… но в обычных обстоятельствах я бы никогда не смогла одолеть его.

— Но ты одолела.

— Он пришел убить меня. Нож он не взял. У него не было никакого оружия. Я позволила ему схватить меня за горло. Подойди достаточно близко… после чего я схватила ключ и вонзила его в шею, чтобы выиграть время. Я пошла за ножом, но он не понадобился. Я разорвала яремную вену. Он быстро истек кровью.

Я смотрю на руки, вспоминая покрывавшую их кровь.

— Затем ты решила скрыть убийство.

Я качаю головой.