Мой невидящий взгляд цепляется за важную деталь. На темном костюме передо мной висит значок ФБР, прикрепленный к серому галстуку.

— Я специальный агент Нельсон. Теперь вы в безопасности.

Агент кладет руку мне на голое плечо в знак утешения.

— Пришлите сюда помощь! — кричит он.

Я сворачиваюсь в клубок возле эшафота. Цепляюсь за его основание. Всего несколько минут назад я была свободна. Свободна так, как я никогда не осмеливалась представить, с яркими цветами и текстурами. И в мгновение ока меня отбросило обратно в унылый и полный вины мир.

Что-то внутри меня надломилось, в горле застревает комок. Я задыхаюсь от горечи. Но я с усилием делаю вдох, подавляя боль. Я должна.

Когда-то я притворялась. Я снова смогу. По крайней мере, теперь я знаю разницу.

Пока агент обходит резервуар по периметру, я поднимаю свой щит. Заканчивая обход, он ругается себе под нос:

— Пресвятая дева Богородица.

— Пожалуйста, снимите это с меня, — успеваю я сказать.

Агент Нельсон обращает свое внимание на меня.

— Конечно. — Он надевает латексные перчатки. Пока он работает с механизмом наручников, на поляне появляется все больше агентов и полицейских.

В считанные секунды судебно-медицинские эксперты в форме и в защитных комбинезонах огораживают поляну желтой лентой и отмечают место преступления. Пластиковые щиты закрывают то, что всего несколько часов назад было священным убежищем для меня и Грейсона.

— Мне очень жаль просить об этом, Лондон. — Агент пытливо глядит мне в глаза. Он совершенно ни о чем не сожалеет. — Но мне нужно, чтобы вы прошли медицинское обследование.

Краска заливает мою грудь.

— Вы имеете в виду комплект для изнасилования.

— Да. — С громким щелчком наручники спадают с запястий. Он встряхивает мешок с уликами и засовывает их внутрь. Единственный намек на его раскаяние — небольшая складка в уголках глаз. Мы оба профессионалы. Это стандартная процедура. — Также после этого мне понадобится ваше заявление.

Я потираю припухшие царапины на запястьях — болезненное напоминание о том, что я потеряла. Агент Нельсон пытается помочь мне встать, но я отмахиваюсь от протянутой руки.

— Я в порядке, — уверяю я. И так и есть. Постоянно преследующая меня боль исчезла, стоило лишь мне принять саму себя.

Позже я проанализирую это явление. Но сейчас я не могу об этом думать.

— Я готова, — объявляю я.

Агент ведет меня из лабиринта к машине скорой помощи, припаркованной вдали от пожара. В некогда мирных лесах царит хаос, пока пожарные борются с адом, стараясь не дать ему распространиться.

Я смотрю на огонь, позволяя теплу коснуться кожи. Глубоко внутри я ощущаю это — биение пульса хаоса и катастрофы. Бледное небо лишь подчеркивает шедевр Грейсона. Я смотрю, как дразняще танцует пламя, пока агент меня не уводит.

— Должно быть, единственные улики были в этом доме, — говорит один их проходящих мимо агентов, глядя на тлеющий дом. — Пока мы ничего не нашли.

Агент Нельсон кивает ему.

— Продолжайте искать.

Я закрываю глаза. Всего на секунду, чтобы собраться с мыслями. Я не могу этого сделать. Не без него. Грейсон сказал, что я была ключом, но это именно он открыл меня. Теперь мы оба обречены.

Медицинский персонал укутывает меня теплым одеялом, уводя подальше от места происшествия. Агент Нельсон следует за ними.

— Доктор Нобл, он там? — Спрашивает он.

Я бросаю взгляд на почерневший, обугленный остов дома. Огонь все еще горит, ярко-оранжевый, красный и бушующий, облизывая сосны и выбрасывая угли в сумрачное небо.

Грейсон сжег все это ради меня.

Он освободил меня несколькими способами.

И тем самым он разрушил мои шансы добраться до него. У меня осталось столько вопросов, и все ответы на них превратились в пепел.

Полагаю, некоторые вещи должны оставаться в тайне. Ответы не даются просто так. Ты должен их отыскать.

И когда я отвечаю агенту, я не кривлю душой.

— Да, — говорю я. — Он там.

Агента медленно качает головой, и становится видно, что он мне не верит.

— Как вы меня нашли? — Спрашиваю я.

Он отрывает взгляд от огня и снова сосредотачивается на мне.

— Анонимный звонок, — просто говорит он.

Молодая врач скорой помощи уговаривает меня сесть в машину. Она задает мне стандартные вопросы о моем самочувствии, затем приступает к работе, перевязывая самые большие порезы, стараясь не повредить возможные улики на мне.

И тут меня осеняет, что платье конфискуют.

Я подавляю свой гнев и смотрю на агента.

— Анонимных звонков не бывает, — говорю я, не пытаясь скрыть обвинение в голосе.

Нахмурившиеся светлые брови образуют бороздку между глазами.