Я достаточно легко взламываю замок, затем кладу его в карман, удаляя все свидетельства ее причастности. Когда я прохожу в темную и сырую гробницу, от вида прутьев сердце начинает биться чаще. Это красиво. Кованое готическое и средневековое железо. Черная тюрьма, полная кошмаров.

Я провожу здесь некоторое время, ощущая ее присутствие. Убеждаюсь, что здесь нет ничего, что могло бы связать ее с преступлениями отца. Затем, прежде чем вернуться в фургон, оставляю подсказку, которую поймет только она.

Скоро здесь будут старые добрые полицейские. Чтобы рыть и копать. Откопать девушек и темные секреты Лондон.

Теперь, когда она свободна, я могу быть терпеливым. Я готов быть тем, кто ей нужен. Я оставил ей подсказки, кусочки моего паззла. Моя история откроет для нее правду.

Она меня найдет.

Нет, наша история — не о любви. Это предупреждение.

И это еще не конец.

Конечно, никто не обращает внимания на предупреждения. И, если наша история началась со слова «Осторожно», то моя история начинается с угрозы.

«Не входить».

И начало эта история берет в самом аду.

Ад пуст. Все бесы здесь.

— Уильям Шекспир

Я, МОНСТР

ГРЕЙСОН

Совершенство.

Предполагается, что его можно достигнуть, если человек достаточно усердно трудится, достаточно жертвует, достаточно решительно настроен, чтобы добиться своего… но это само определение помешательства.

Что представляет собой эта сводящая с ума абстракция, которую мы называем совершенством?

Для каждого это что-то свое.

Для кого-то это блаженный момент полного и абсолютного удовлетворения, победы. Это сладкий проблеск небес. Мгновение, когда демоны уходят, а врата медленно открываются, предоставляя нам возможность мельком взглянуть на нечто святое.

Мы достигли вершины горы. Мы победили. Мы пожинаем плоды.

Ах, но эта награда не дается даром. У нее есть цена.

Страх.

Позвольте мне сорвать пластырь.

Страх управляет нашей жизнью — этот душераздирающий ужас потери. Как только мы достигаем совершенства, на нас накатывает беспокойство, как демоническая сила, которая пытается украсть наш свет.

Правда — это щепотка соли на свежую рану.

После того, как мы пробуем сладчайшее совершенство на вкус, смакуя его на языке, все остальное кажется безвкусным. Или хуже того — тошнотворно-кислым. Быстро превращающимся в гнилую горечь, от которой мутит.

Чем выше мы поднимаемся, тем ниже падаем. На сокрушительно низкий уровень.

А внизу нас ждет жаркая адская яма.

Может быть, именно здесь мы с Лондон совершили нашу первую ошибку. Полагая, что мы можем разлить по бутылкам наш идеальный кусочек рая. Увековечить его. Оставить только друг для друга.

Может быть, мы еще можем.

Но чем выше мы взлетали, заряжая друг друга, правя проклятым миром, который склонялся и дрожал перед богоподобными монстрами, которыми мы стали, тем больнее было наше падение.

Мы есть совершенство.

И мы — страх, который скрывается за ним.

Мы чествуем друг друга и живем только ради побед… и даже сейчас, когда я преклоняю колени перед своей темной богиней и молюсь о ее милосердии, Я ни о чем не жалею.

Мы действительно были счастливы.

Может быть, мы еще можем.

Замки и ключи — симфония моей жизни. Шедевр, мое создание. Мой страх привел нас к этому моменту.

Острое, как бритва, лезвие ножа вдавливается в мою шею и распарывает кожу, и я издаю шипение. Я ищу в ее усыпанных золотом глазах искру, которая говорит мне, что она готова. Ее дикие глаза полны отвращения и презрения, грудь вздымается, блестящие капли пота покрывают гладкий лоб.

Мой прекрасный ангел милосердия, теперь ставший моим мстительным ангелом смерти.

— Сделай это, — приказываю я.

Ее рука не дрогнула. Холодная сталь дразнит разгоряченную плоть.

— Закрой глаза, Грейсон. — Ее хриплый голос заманивает меня в ее жестокие и любящие объятия.

Я прижимаюсь к ножу, пуская кровь.

— Я хочу видеть удовлетворение, которое это приносит тебе.

Она с трудом сглатывает, ее нежная шея вздрагивает. Я чувствую сухость в горле. Мою жажду по ней невозможно утолить. Даже сейчас, когда она сжимает оружие обеими руками и начинает водить лезвием по моей коже, я жажду еще раз попробовать ее на вкус.

Смерть от руки возлюбленной. Высшая награда и наказание за наше совершенство.

Я не мог и мечтать о более совершенном финале.

ПЛОТЬ ОТ ПЛОТИ МОЕЙ

ГРЕЙСОН

Ритм неспешно пульсировавшей музыки отдавался в крови.

В этом есть определённая магия. Атмосфера таинственности. Это слишком мощное и непередаваемое явление, чтобы описать — его можно только почувствовать. Этот опьяняющий ритм. Несущийся по организму. Адреналин, текущий по венам. Как ласки любовницы, заставляющие тело дрожать, а кожу воспламеняться от предвкушения.