— Ага. Ничего вкуснее в жизни не ел. — Говорю искренне. На бабушкину пенсию и мои скромные заработки на подработках, сильно не разгуляешься. А потом армия и четыре года тюремной баланды, от которой тянуло блевать. Так что сейчас я словно в раю. Едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза от удовольствия.

— Ну,кушай, кушай, не торопись. Тебе скоро диету назначат, Спорт пит выдадут и доступ к запрещенке станет ограниченным. — Отпивает чай, довольно жмурится.

— В смысле спорт пит? — Округляются мои глаза.

— Ты, Лев, теперь спортсмен «Гладиатора». И последствия отсюда соответствующие. Медобследование у нашего врача. Диета, витамины, протеины. Так же тебе выдадут смартчасы, которые будут круглосуточно записывать состояние твоего организма. Индивидуальное составление режима и комплекса тренировок. Расписание выходов на ринг…

— Воу, воу. — Взмываются мои руки раскрытыми ладонями вверх. — Не припомню я таких наворотов в своем прошлом. Я же не в сборной, к чему такие заморочки?

— А ты думал, мы в игрушки играем? Это «Гладиатор», Лев. И ты теперь снова его часть. Привыкай к новой жизни…

Поднимается, подходит к раковине, моет чашку, отставляет в сушилку. Разворачивается, упираясь поясницей в кухонный шкаф, скрещивает руки на груди.

Взгляд серьезный. Ух!

— У меня есть к тебе один вопрос, Лев. Подумай хорошенько над ответом… — Делает паузу. — Ты не хочешь вернуться на ринг в качестве профессионального боксера?

Едва не давлюсь не вовремя отпитым свеже выжатым яблочным соком.

— Кхе-кхе. Чего⁈ Ты серьезно⁈

— Сегодня на ринге ты выбил в первом раунде призера области. Мастера спорта. Кандидата на чемпионат страны. Я на все сто процентов серьезно, Лев.

Подрываюсь с места, смотрю на Дубову исподлобья. У меня из ноздрей едва пар не идет, настолько я заведен. Нет. Вернуться в профессиональный спорт я не имею права… не с моим послужным списком…

— Я сидел. — Озвучиваю очевидное.

— Это не имеет значения…

— Ты хоть в курсе, за что меня упекли⁈

— Я все знаю. — Смотрит честно и открыто. Ни страха, ни неприязни. Я даже теряюсь на мгновение.

— Донесли, значит уже… — Опираюсь кулаками на стол.

А чего ты ожидал, Бык?

Саши в городе не было, когда случилась эта дичь. От того и не знала ничего. Все остальные в курсе моих «подвигов»,

Дышу словно загнанный зверь. — Ну как? — Поднимаю взгляд исподлобья. — Не поменяла своего мнения?

— Лев, ты настоящий мужчина. Я только лишний раз в этом убедилась. Ты хороший человек. — Приближается ко мне, кладет руку на окаменевшее плечо. Слова Дубовой во мне что-то пробивают.

Аж дышать тяжело. Грудь словно сковало тисками.

Нет. Нет… нет! Ни хрена я не хороший!

Не после того треша, который я творил в тюрьме, пусть и не по своей воле!

— В профессиональный бокс я не вернусь. Точка. — Оглашаю свое решение. — Спасибо за ужин. — Разворачиваюсь и практически взбегаю по лестнице в выделенную мне комнату.

Не надо мне этих разговоров. Не готов я. НЕ ГОТОВ.

ЛЕВ

Одиннадцать месяцев назад

Гляжу на небольшую фотографию девушки.

Кареглазая красавица с заплетенной косой черных как смоль волос в синей спортивной форме улыбается чуть смущаясь. Эту фотографию тренерской дочки Саши Дубовой я когда — то еще в подростковом возрасте нагло украл с доски почета.

Кто бы знал, что фотография первой любви станет для меня подобно иконе в этом богом забытом месте.

Сегодня воскресенье. День жатвы.

И каждое воскресенье перед выходом из камеры я по традиции смотрю на фотку Дубовой, подолгу любуясь идеальными чертами лица. Глядя на нее, во мне словно прибавляется сил продолжать бороться дальше. В душе разгорается хоть какой — то проблеск надежды на что-то хорошее. Мой талисман удачи пока ни разу не подвел.

Может, только благодаря этому клочку бумаги я до сих пор дышу.

Слышатся тяжелые шаги, звенит связка ключей с другой стороны двери.

Пора.

Захлопываю библию в середине которой и хранится фотография. Засовываю под матрац.

Открывается металлическая дверь, издавая противный звук вспарывающий мозг без наркоза.

— Быков, на выход! — Басит конвоир.

Покидаю стены камеры, мельком оглядываю двоих мужиков, один с автоматом — безотказный аргумент против сопротивления.

Я когда — то пытался.

Отказывался выходить на жатву и калечить людей, тогда аргумент и помог переубедить. Желание сопротивляться отпадает сразу, когда рядом с твоим телом в стену врезается автоматная очередь.

Второго с наручниками в руках узнаю сразу. Правая рука начальника тюрьмы Прохорова — Сидоренко.