– Вы сами сказали, я должен искупать грех до конца жизни.

– Значит, ты признаешь, что моя теория верна?

– Ничего я не признаю. И вообще, какое отношение это имеет к нашим делам?

– Это очень важный для тебя вопрос, Дивайн. Вот что я скажу. Жизнь слишком долгая штука, чтобы просыпаться по утрам лишь ради того, чтобы себя наказывать. Я предлагаю тебе нечто новое: даю возможность послужить на благо родной страны. Не просто заработать деньги, как в «Коул и Панч». Не знаю, что именно там происходит, но явно нечто нехорошее. А теперь, думаю, пора заняться делом.

Кэмпбелл кивнул в сторону выхода.

Дивайн ушел другим путем: задняя дверь оказалась не заперта. Он вдохнул ароматы чеснока и пармезана и в следующее мгновение очутился на жаркой улице.

В мучивших его кошмарах лейтенант Бланкеншип с раздавленным горлом лежал на столе в морге, а Хокинс валялся без сознания в горах Афганистана. На самом деле они дрались не так уж сильно, просто капитан с годами растерял форму. А может, мучился угрызениями совести и потому не стал активно сопротивляться. Дивайн думал, что тот очнется и, ковыляя, вернется в лагерь. Если он рискнул бы выдвинуть против Дивайна обвинения, тот поднял бы шумиху и публично назвал бы его убийцей. Вот только Хокинс не вернулся…

«Я избил его сильнее, чем думал».

Дивайн дошел до угла, повернул и направился в центр города.

Полицейские от него не отстанут. Надо сбить их со следа. Не факт, что Кэмпбелл сумеет помочь.

Поэтому предстояло решить одно дело. Очень рискованное. Стоит оступиться – и все будет кончено.

Дивайн битый час наблюдал за тихой улочкой в Парк-Слоуп, но не увидел ни патрульных машин, ни копов. Дом Юс явно обыскивали, но местом преступления он не считался. Возможно, копы уже собрали здесь улики. Если так, его сегодняшняя затея ничего не даст.

Дивайн напрягся: к дому подъехало такси, и из него вышли те же люди, что и вчера. Для летнего воскресного вечера они были одеты чересчур официально. Мужчина – в темно-синем пиджаке, женщина – в юбке и на каблуках. Наверное, ездили в морг опознавать останки дочери. Или ходили в церковь помолиться за упокой души. А может, и то и другое.

Они поднялись по ступенькам. Мужчина отпер дверь, оба зашли внутрь. Дивайн не стал торопиться. Надо дать им время. Еще хорошо бы удостовериться, что полицейские не заявятся на встречу.

Двадцать минут спустя он покинул свой пост наблюдения и перешел на другую сторону улицы. Разгладил рубашку, постучал в дверь. Ему открыл мужчина.

Он был невысок, в очках, за которыми прятались голубые глаза с красными прожилками. Дивайн заметил сходство с Сарой. Мужчина успел снять пиджак и сменить рубашку на белую футболку. В руках он держал кружку с каким-то напитком.

– Да? – сказал он, заметно удивившись.

Скорее всего, в этих местах он был впервые, никого не знал и рассчитывал увидеть очередного полицейского.

– Мистер Юс?

– Да. Вы кто? – Он смотрел на Дивайна с некоторой тревогой.

Дивайн знал, что производит не лучшее впечатление, особенно с разбитым лицом, поэтому постарался развеять опасения.

– Меня зовут Трэвис Дивайн. Я работал в «Коул и Панч» вместе с вашей дочерью.

Из кармана он достал шнурок с пропуском, где была фотография, и показал отцу Сары.

– Примите мои соболезнования.

– Вы… Вы хорошо знали… Сару? – Голос заметно дрогнул.

– Она была куратором нашей группы стажеров. Мы ее уважали.

– Фред? Кто там?

Появилась женщина. Она выглядела усталой, как и муж, и еще более бледной. У корней светлых волос проглядывала седина. На лице залегли морщины, воспаленные глаза бесцельно блуждали по сторонам, потом взгляд задержался на Дивайне.

Женщина не успела переодеться, только разулась. Босиком она оказалась совсем низкой. Сара была намного выше. Фред тоже не выдался ростом, значит, дочь уродилась в кого-то из родни.

– Этот молодой человек знал Сару, – сказал Фред. – Работал с ней.

– Что ж, тогда входите, мистер…

– Трэвис. Трэвис Дивайн. Спасибо.

– Я Эллен, а это Фред.

Дивайн вошел внутрь, и Фред закрыл за ним дверь.

Эллен предложила сесть в кресло, сама с мужем устроилась на диване напротив.

В квартире причудливым образом сочетались предметы, купленные на барахолке, с уникальными творениями из магазинов ручной работы, которыми кишит местная округа. Обстановка получилась очень яркой и красочной: повсюду валялись подушки, на деревянных полах – ковры. В кирпичном камине горкой лежали сосновые шишки – необычный штрих для летней жары.

Дивайн уже видел здешний интерьер, но тогда Сара Юс была жива.

– Извините, – начала Эллен. – Будете кофе? Фред только что сварил. Или, может, чаю со льдом?

– Нет, спасибо, ничего не надо.

– Значит, вы работали с Сарой?