– Нет, только что она красотка с самыми шикарными формами на свете. И еще, скорее всего, нимфоманка. Женщины, которые любят себя демонстрировать, обычно нимфоманки.

– Правда? – переспросил Дивайн.

Мужчина втянул носом воздух, посмотрел на женщину и развязно сказал:

– Ну, в интернете они все такие. И та девка, что была раньше, тоже ничем не отличалась.

Дивайн насторожился:

– «Та, что была раньше»?

– Да. Я давно езжу на этом поезде. Помню, как строился дом. Резиденция Брэда Коула, если не знаете. Так вот, сперва здесь была другая красотка, она тоже время от времени расхаживала в купальнике. Коулу, видать, нравятся молодые раздетые девицы.

– Что с ней случилось? С той, с первой?

– Не знаю. Просто перестала появляться.

– Давно?

– Примерно год назад. Тоже летом.

– Как она выглядела?

– Похожа на эту, только темненькая.

Дивайн повернулся и посмотрел на женщину. Та сидела на краю бассейна, скрестив ноги. Она подняла голову, и на мгновение показалось, будто девушка глядит прямо на него. Невозможно! Слишком далеко, неудобный ракурс, да и стекло между ними мешало.

Правда ведь?

Она встала, взяла халат и пошла в дом. Дивайн, как и все мужчины из вагона, наблюдал за ней, следя за каждым шагом так напряженно, словно то была последняя радость в их жизни.

Может, ее и впрямь возбуждают чужие взгляды, подумал Дивайн. Женщина знала, что за стеной стоит поезд и пассажиры на нее пялятся. Интересно, что об этом думает Брэд Коул? Хотя, с другой стороны, он сам трахает подчиненных прямо на рабочем месте.

Поезд тронулся и поехал дальше.

Чуть позднее Дивайн вышел из метро в Финансовом районе, окунаясь в утреннюю жару. Давно рассвело, но город еще только просыпался. Вопреки правилам повсюду стояли грузовики; такси и легковушки наперебой сигналили, нарушая и без того редкую городскую тишину. Птицы клевали мусор; дворники подметали тротуар; зевающие прохожие в костюмах или джинсах брели на работу с таким видом, будто отправляются на каторгу. Разносчики уличной еды готовили завтрак: халяль на гриле, рисовую лапшу, индийский бирьяни, а также более традиционные блюда: пончики, хот-доги, фалафель, текс-мекс, стейки, барбекю и суши. Если вы чего-то не найдете, значит, такой еды не существует в природе. Строители таскали трубы и кирпичи, несли лопаты и ведра, курили «кэмел» и порой прикладывались к стаканчикам с утренним кофе или чем-нибудь покрепче.

Небо было ясным, сквозь высотки сочилось тепло. К обеду здания, слепленные из миллиардов тонн бетона и стекла, разогреются настолько, что поднимут температуру на улицах до вулканических масштабов; по крайней мере, так будет казаться жителям, которые пытаются заработать на жизнь или насладиться отдыхом.

Думая обо всем этом, Дивайн размышлял и о своих личных проблемах. К родителям Юс ездить не стоило, он лишь вызвал подозрения у скорбящей матери. Еще не давало покоя загадочное письмо, которое невозможно отследить и которое, судя по всему, прислали ему одному.

В анонимке не говорилось, что Сара покончила с собой. Дивайн сам так решил. В ней лишь упоминался факт смерти и описывались ее обстоятельства. Про самоубийство сказала Ванда Симмс. Она якобы подслушала разговор полицейских. Детектив Хэнкок подтвердил версию во время первой встречи.

Чтобы найти отправителя загадочного письма, придется искать свидетелей, потому что отследить его не получится. Дивайна немного радовало, что не все проблемы можно решить с помощью технологий. Иногда беготня, личное обаяние и удачно сформулированный вопрос могут сделать то, что не под силу искусственному интеллекту и терабайтам данных в виртуальных облаках. Впрочем, анонимка напрямую связана с убийством, а значит, и с гнусными делишками, которые творятся в компании. Именно их надо разоблачить, если Дивайн не хочет отправиться в тюрьму. Приказ Эмерсона Кэмпбелла ясен и однозначен.

Дивайн знал охранника, дежурившего в вестибюле. Его звали Сэм: лет шестидесяти, с всклокоченными волосами, бледной кожей, покатыми плечами, большим животом, на котором едва сходилась рубашка, и приятной улыбкой. В общем, типичный образ любимого дедушки, который охотно возится с внуками, не забывая прихлебывать пиво из банки.

Дивайн подошел к стойке и поставил на нее кожаный портфель, вытирая со лба капельки пота.

– Привет, Сэм.

– Привет.

– Хреновые у нас дела творятся, да?

– Не то слово. Полиция целыми днями шныряет. Надо ж было такому случиться…

– Да, слышал. Говорят, ее убили, никакое это не самоубийство.

– М-да, дела… Ты ее знал? – спросил Сэм.

– Немного. Сам-то ее видел?

– О да! Она всегда улыбалась, здоровалась. Милая девочка, чертовски ее жаль.

– Кажется, ее нашел кто-то из рабочих?

Сэм покачал головой и скорчил гримасу, словно съел какую-то отраву.

– Джерри Майерс. Сперва я решил, бедняга вконец рехнулся. Прибежал сюда с воплями: мол, в кладовке висит девушка. Бред полнейший. Чтобы у нас, в этом здании – да покойники?!