В скором времени после этого Лида убедилась в том, что Барбарис ни на секунду не заврался, когда говорил, что иргийцы были дружелюбным народом, слегка по-детски наивным и любознательным. Лида начинала понимать, почему все остальные птифурцы относились к ним с неким пренебрежением, словно к надоедливым младшим братьям и сестрам, которым постоянно хочется лишь одного — играть. Потому что на уме у иргийцев действительно были одни лишь танцы и песни, но в этом была их изюминка, отличительная особенность, которая нравилась Лиде все больше и больше.

— Кажется, есть мы будем сегодня до глубокой ночи, — подметила Марина, когда перед ней поставили деревянную тарелку с различными угощениями. — Я должна все это попробовать.

Перед столами, собранными в большую букву «П» тиссовцы разожгли огромный костер, благодаря которому с заходом солнца в деревне стало и светлее и теплее. Столы ломились от разных блюд, непонятно откуда взявшихся.

Когда они только успели столько приготовить?

Отовсюду доносился смех, песни и задорные мелодии струнных и духовых инструментов. Лида заметила в руках одного подростка что-то похожее на балалайку, а у высокой девчонки не то дудку, не то флейту.

Иргийцы праздновали приезд гостей на широкую ногу.

— Прошу тишины! — выкрикнула Ожина, вставая из-за стола. Песни и пляски тут же стихли. — Давно в наших краях не было хостей и мы, как и полахается иргийскому народу тепло встречаем чужеземцев, как и завещала Великая Ирга! Выпьем же за новых друзей, пусть наши сердца еще не раз встретятся на одной дороге!

Иргийцы участливо засвистели.

Вновь заиграла музыка.

— Надеюсь, — добавила Ожина уже тише, обращаясь только к своим гостям, — что энто наша не последняя встреча, путники.

Все подняли кружки, в которые были налиты ягодные настойки.

Иргийская еда был островато-кислой, и отличалась от подслащенных блюд Марципана или Макадамии. На вкус было похоже, будто Лида ест маринованные овощи, перемешанные в соусе из ядреных приправ. В целом и общем тиссовцы ели схожую с людьми еду: мясо, картошка, различные салатные овощи и зелень, и в отличие от тех же марципанских диковинных гастрономических изысков, еда у иргийцев на вид была абсолютно нормальной. Никаких ярких красок.

Вскоре Лида почувствовала, что наелась, и ее потянуло ко сну. Сидевшая рядом с ней Марина пробовало уже, наверное, десятое по счету блюдо.

«И куда в нее только влезает? — лениво удивилась Лида, зевнув и подперев рукой щеку. — У нее там черная дыра, наверное, вместо желудка».

Трюфель и Максим о чем-то переговаривались, сидевшие рядом Барбарис и Ожина тоже вели беседу. Лиде становилось скучно. Она оглядела столы, на которых пустой посуды становилось все больше. Тиссовцы, наевшись, устраивали за столами какие-то игры, но Лида слишком устала, чтобы вдумываться в их смысл, просто наблюдая со стороны.

Многих детей уже уложили спать. У костра неподалеку остались лишь подростки, водившие хороводы и игравшие во что-то, что напоминала Лиде «Ручеек».

«Дети везде одинаковые, — подумала она, еще раз зевнув. — Радуются любым мелочам».

В какой-то момент, когда она прикрыла глаза лишь на секунду, чтобы немного отдохнуть, до нее донеслись слова песенки, которую молодые иргийцы напевали у костра. Из последних сил она пыталась сосредоточиться на стишках, чтобы понять их смысл, но голова становилась все тяжелее и тяжелее.

В какой-то момент Лиде даже показалось, что она сама напевает песню, зная ее слова. Но все это было будто во сне, а потому, возможно, ей все только показалось и это было не более, чем сновидением.

И все же…

«Где-то я ее уже слышала?..»

Пять храбрых детей ключик нашли,

и дверь им отворили.

В мир сладостных странствий все вместе вошли

и в нем остаться решили.

Гуляли в горах, плясали в лесах,

пока не наткнулись на замок.

Храбрясь и боясь, решились войти,

забыв постучать по двери.

А в замке холодном жил старый король,

гостей не любил и ребят выгнал вон!

Их провожал взгляд кукольных слуг,

Казалось, что в сердце у них лишь испуг.

Один из ребят сказал: «Как это странно!»

Второй подхватил: «Там какая-то тайна!»

Третий сказал, что им нужно бежать,

Четвертый, что в замке опасно играть.

А пятый…а пятый просто молчал,

но втайне от всех жить в том замке мечтал.