Вот оно что!

Барбарис и Максим одновременно повернулись друг к другу, поняв, что же было не так. В лесу было слишком тихо, пропало все зверье, которое нет-нет, да попадалось им на глаза. И даже птицы замолкли.

— Не пойму, чего энто она так взбаламутилась, — виновато произнес Агрус, похлопывая лошадь по массивной шее, когда она стала вести себя спокойнее. — Никогда такой не была… Ни в молодости, ни уж сейчас на старости лет.

— Ее что-то напугало, — со знанием дела произнесла Маня. — В моей деревне у соседа несколько лошадей есть, я знаю, как они себя ведут, когда напуганы.

— И что же ее напугало?

Маринка пожала плечами.

— Давайте поторопимся, — предложил Барбарис, забираясь обратно в телегу. — Говорил же, что нехорошее у меня предчувствие. Вот и животина теперь ведет себя странно.

Максим забрался следом за ним и Агрус, упрашивая лошадь больше не капризничать и не волноваться, щелкнул поводьями. Но не проехали они и нескольких десятков метров, как иргиец приказал своей любимице остановиться. Привстав со своей скамьи, он удивленно почесал затылок и обернулся к своим пассажирам.

— Во дела, ребятушки. Это ж што за диво-то такое?

От чего-то у Лиды похолодело в груди, стоило ей только увидеть предмет, который так сильно удивил Агруса. И вроде бы страшного в нем ничего не было, вполне обыденная вещь, которая встречалась Лиде каждый день, но осознание того, что в иргийском лесу ее быть не должно, заставило Лиду, впрочем как и Максима с Маней, переглянуться. Словно каждый спрашивал у двух других: «Вы видите то же самое, что и я?»

— Это еще что такое? — ничего не понимая спросил Барбарис, уставившись на преградивший им дорогу столб. — Никогда такого не видел.

— Это дорожный знак, — ответил ему Максим, чувствуя проявившуюся во рту горечь.

— Дорожный знак?.. Зачем он нужен?

— Чтобы ты уступил дорогу.

Барбарис в конец запутался.

— Кому?

— Тому, кто едет по главной дороге, — сказала Лида, кое-что в дорожных знаках тоже понимая.

Потому что знакомую ей с детства металлическую трубу с таким же металлическим треугольником красно-белого цвета она бы ни с чем другим никогда не спутала. Уж слишком часто на дорогах в ее мире попадались такие вот знаки. Да еще и приклеенные к самому столбу объявления о съеме квартиры, вызове такси и телефонные номера мастеров на все руки не оставили никаких сомнений в том, что валявшийся на земле дорожный знак был из человеческого мира.

Вопрос был в другом: что он делал в иргийском лесу?

Клафути, королевство Марципан

Максим помог Лиде сойти на землю, а после протянул руку и Марине, заметно клевавшей носом, помогая и ей выбраться из телеги Агруса. Главные ворота Клафути они пересекли уже ближе к ночи, и остановились неподалеку от вокзального дворца.

На черном небе давно сияли белые точки, воздух, нагретый персиковым солнышком, остыл, и прохладный ветерок приятно обдувал не скрытые под одеждой участки кожи. Лида вздохнула полной грудью и с удовольствием отметила, что земли Марципана пахли как-то по-особенному. Даже немного по родному.

«Словно домой вернулась», — подумалось ей.

И эта мысль согрела ее изнутри.

Оглядевшись по сторонам, Лида про себя подметила, что город давно спал. По улочкам Клафути никто не бродил, было довольно тихо. А в фонарях горели оранжевым светом пылавшие на фетильках огоньки.

Клафути разительно отличался от Цедры, улицы которой даже ночью были ярко освещены электрическими фонарями.

«Почему в Марципане нет этой технологии?» — задумалась Лида, намереваясь спросить об этом у Трюфеля.

Но тот о чем-то переговаривался с Барбарисом, и не мог заметить обращенного на него взгляда.

Когда Марина благополучно оказалась на земле, суть их разговора узнали и остальные. Трюфель предлагал разделиться и разведать обстановку на вокзале. Себе в помощники он попроси присоединиться Барбариса. И тот не был против.

— Раз нам нужны билеты в Аронию, то мне о них и спрашивать в кассе.

Никто не стал с этим спорить. Иргиец возвращается в Иргу, никто ничего не заподозрит.

— Максим, пригляди за госпожой Лидией и госпожой Мариной, мы скоро вернемся.

Максим недовольно закатил глаза, ему можно было и не говорить об этом.

— Не маленький, сам знаю, что делать.

На этом они и разошлись.

Агрус прокряхтел что-то нечленораздельное, слезая с насиженного места. Разгибая старческое тело, он то и дело кряхтел вместе с похрустывающими суставами, приговаривая, что уже давно не молод и между длительными поездками ему следовало отдыхать подольше.