Кизил не был высоким, но и назвать его низким язык не поворачивался. Он был выше Лиды, хорошо сложен и бесспорно красив. А его длинные, оттенка спелой клубники волосы, собранные в высокий хвост, что колыхался в так его шагу, чего стоили! Девчонки всего человеческого мира отдали бы за рецепт царского шампуня все свои драгоценности.

Лида накрутила на палец свой фиолетовый локон. И тихонечко вздохнула, представив, какой неряхой выглядела в чужих глазах. Возможно, выгляди она в этот момент опрятнее и симпатичнее, Кизил бы не забыл про нее.

Так Лида подумала, но быстро отогнала от себя подобные мысли.

«Он же царь, а не какой-то там соседский парень!»

Если царские особы и погружались в свои думы, то думали они о чем-то по-настоящему важном.

В таком безмолвии они вскоре дошли до нужного им места и остановились у высоких глазурных дверей, казавшихся Лиде почти прозрачными, словно сделаны они были из толстого стекла.

Ее взгляд заскользил по выпуклым узорам, и Лида улыбнулась, восхитившись красотой птифурского искусства. Она не знала, были ли двери вырезаны мастером из иргийских земель, или же привезены откуда-то еще, но Лида с трудом сдерживала желание провести по узорам пальцами.

— Вот и пришли, — сказал Кизил, легким кивком головы отдавая сторожившим вход стражникам приказ открыть двери.

Мужчины синхронно стукнули каблуками своих сапог друг о друга, приветствуя государя. И Лида подметила, что они тоже были безоружны.

«Может, им и в самом деле не от кого защищать дворец?..»

Стражники открыли двери и встали друг напротив друга, намереваясь закрыть их за государем сразу же, как тот вместе с гостьей переступит порог.

Кизил вошел в свой кабинет первым. Лида же, чуть помедлив, последовала за ним и окунулась в изумрудный мир — комната утопала во всевозможных оттенках зеленого. На полах были застелены болотного оттенка ковры с узорами бледно-зеленого цвета. Стены и потолок выкрашены в цвета молодой листвы. Вся мебель, оконные рамы и шторы, тюли — все было зеленым.

И среди этого зеленого безумия взгляд Лиды зацепился за фиолетовое пятно.

Сердце в ее груди забилось быстрее.

— З-Зефир!..

Невзирая на чужие взгляды и, не стесняясь присутствия иргийского царя, она бросилась в объятия покровителя.

Прижимаясь к Зефиру изо всех оставшихся у нее сил, Лида с трудом сдерживала наполнявшие глаза слезы. Как же она была рада его видеть!

— Я так скучала по тебе, — прошептала Лида, поднимая на покровителя взгляд. — Как ты тут оказался?..

Зефир оставил на ее лбу сухой поцелуй и улыбнулся. Он тоже по ней скучал. Но радость от столь долгожданной встречи уже была омрачена присутствием в комнате человека, которого в ней не должно было быть.

— Оставим разговоры обо мне на потом, — произнес Зефир, отстраняя от себя подопечную. — И поговорим о том, что ты совершила, Лида.

— Я?..

Зефир перевел взгляд с ничего непонимающей девушки на ее подругу и добавил:

— Марины здесь быть недолжно.

Лида была в отчаянии.

Все свое детство она твердила родителям и Зефиру: «Хочу в Птифур!», «Хочу на ту сторону!», «Хочу в Баттенберг!». И раз за разом ей говорили: «Ты еще мала», «Тебе нет пятнадцати», «Подожди своего пятнадцатилетия». Так как же так получилось, что она забыла о причине, по которой до прошлого месяца ни разу не была в родном мире своего покровителя?

«Марине только четырнадцать…»

От этой мысли сердце Лиды будто проткнуло сотней острых иголок. От страха у нее немели пальцы на руках, а от озноба все органы в животе скручивало по спирали.

— И… и что же теперь будет? — спросила Лида, разглядывая пол.

Во рту у нее горчило от испытываемого ужаса и стыда.

— В первую очередь госпожу Марину нужно немедленно вернуть домой, — сказал Трюфель, а после добавил, словно отвечая на чей-то немой вопрос: — Кто? Я?.. А я разве не сказал? Я потерял свой ключ.

— Ты?.. Что сделал?..

Голос принадлежал Зефиру.

Лида перестала изучать узоры на зеленых коврах и, запихнув чувство вины поглубже, подняла голову, разглядывая собравшихся вокруг нее птифурцев.

— Как можно было потерять свой ключ⁈

— Если бы я знал, — нарочито спокойно ответил покровитель Горького. — Поэтому госпожу Марину вернуть в мир людей предстоит тебе. Но это… случится не раньше, чем все мы вернемся в Баттенберг.

Лида издала судорожный вздох, чем обратила на себя всеобщее внимание.

Сидевшая рядом с ней Марина крепко сжимала ее за руку, не зная, какие подобрать слова, чтобы приободрить подругу. Она не понимала, какой запрет нарушила Лида, и какое за это должно было последовать наказание. Но чувствовала свою вину перед ней.