— Если бы цитронийцы боялись чужого осуждения, они бы никогда не пошли на такой шаг, — произнес Зефир и взглянул на Кизила. — Вы уверены, что информация, которую до Вас донесли, правдива?

Со стороны входа послышался рваный вздох возмущения.

— Как ты смеешь, покровитель, сомневаться в моих словах? — тихо, но со злостью, спросила Шелковица. — Думаешь, я солгала Государю?

— И в мыслях не было обвинять Вас в подобном. — Зефир примирительно покачал головой. — Но можно ли верить словам гонца?

«И был ли гонец?» — вдруг подумалось Лиде.

Неприятная мысль.

— Еще как можно, — настаивала на своем иргийка. — Цитронийцы напали на нас без предупреждения, и, как сказала королева Лидия, без причины. Если королевы Марципана и Макадамии будут на стороне Государя, то ни герцог Джелато, ни тем более цитронийцы не смогут уйти безнаказанными. А если сердце Государя гложет сомнение, то он лично отправится к границе, чтобы увидеть зверства цитронийцев по отношению к нашему народу собственными глазами!

Что-то в словах Шелковицы заставило Лиду содрогнуться.

Неприятное чувство, которому она не могла дать объяснение, начало медленно расползаться в груди.

— Разумно ли покидать пределы дворца в такое неспокойное время? — спросил Зефир, обращаясь к Шелковице — В стенах дворца Государю будет безопаснее. Или Вы с этим не согласны?

«Точно!»

Вот почему слова Шелковицы заставили сердце Лиды забиться медленнее.

— Вам нельзя покидать дворец, — сказала она, обратившись к Кизилу. — Мало ли что может случиться за его пределами!..

Кизил посмотрел ей прямо в глаза, намеревался что-то сказать, но так и не смог.

— Безопасность Государя лежит на наших плечах, а не плечах Вашего Величества, — произнесла Шелковица, обходя гостей Кизила и вставая перед ними, словно закрывая царя собой. — Прошу, возвращайтесь в Баттенберг и исполните свое обещание обо всем рассказать Ее Величеству Киндаль. Помощь рыцарей ордена Великой Макадамии была бы нам очень кстати.

Лида сомневалась, что королева Киндаль отправит своих рыцарей и войска в земли Ирги, но благополучно промолчала об этом. Решив, что нет никакого смысла отвечать Шелковице или хоть как-то реагировать на ее излишне невежественный тон, Лида обратилась к Кизилу:

— Пожалуйста, будьте осторожнее.

— Не волнуйтесь за меня, Лидия. Ведь я не один. Вы на моей стороне, и это уже много стоит.

Лида слегка зарделась, почувствовала, как запылали ее щеки.

— Нам пора, — произнес Зефир, прикладывая свою ладонь к пояснице подопечной. — Двери нельзя держать открытыми так долго.

Шелковица согласно кивнула.

Ей не терпелось выпроводить незваных гостей вон. Но у Лиды оставалось еще одно незаконченное дело. Она развернулась и сделала несколько шагов к Барбарису. Иргиец удивленно посмотрел на нее, и даже издал странный звук, когда Лида, спросила:

— Позволишь обнять тебя на прощание?

— Меня?.. — Барбарис испуганно взглянул на Зефира, а после и на Кизила с Шелковицей. Мог ли он обнимать королеву, даже если она сама того просила? — Как-то это…

— Мы друзья, Барбарис, — перебила его Лида, смотря на иргийца снизу вверх. — Ты спас мою жизнь на турнире. И если бы мы тебя не встретили, то точно бы пропали и не смогли бы сюда добраться. Но сейчас я могу лишь сказать тебе «спасибо» и обнять на прощание. Для нас, людей, объятия значат куда больше, чем рукопожатия. Я могу пожать руку любому, даже врагу, если того потребуется. Но объятия заслуживает лишь тот, кому мы доверяем. Всем своим сердцем.

Барбарис вновь перевел взгляд на Зефира. Тот махнул рукой, мол, давай быстрее, и юноша сдался. А Лида победоносно улыбнулась и, встав на мыски, сцепила руки на его шее, позволив себе лишь пару секунд для объятий.

— Передай Малине, когда встретишь ее, мой привет, — прошептала Лида на ухо Барбарису.

— Обязательно, — пообещал тот.

На этом они и расстались.

Вечерний Баттенберг был прекрасен. Так говорили все, кому везло очутиться на его улочках в тот момент, когда персиковое солнце только начинало заходить за горизонт, а воздух, пропитанный ароматами ванили и корицы, начинал остывать, даря горожанам долгожданную прохладу.

Но Лида не могла увидеть красоту вечернего Баттенберга, находясь под землей.

— С возвращением, Ваше Величество! — в один голос поприветствовали ее стражники.

И в груди у Лиды разлилось тепло. Ее возвращению были искренне рады. И она спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Значит, такой механизм есть и у нас?..

И когда Лида услышала, что двери позади нее захлопнулись, обернулась и перевела взгляд с «компаса» на стену позади себя. Все верно, четыре двери. У каждой по две створки, а на их поверхностях — причудливые узоры.

— Что это за место?