Вольфбери стал воровато озираться по сторонам, страх буквально душил его, стискивая тонкое мальчишеское горло в своих холодных тисках. Все это время, как только господин Паша приказал ему покинуть тронный зал вместе с ним, они безнаказанно бродили по коридорам марципанского дворца, ловко минуя встречи с бдительными рыцарями Макадамии.

Поначалу Вольфбери даже нравилось открывать дверь за дверью и заглядывать в пустые комнаты. Во дворце Марципана пахло сладостями, было тепло и уютно. Совсем не так, как во владениях герцога Джелато. И королева Лидия была именно такой, какой господин Паша ее и описывал: красивой, уверенной и величественной. Ей были нипочем ни чужие взгляды, смотрящие на нее с легким пренебрежением, ни тихие смешки, когда, идя к алтарю, она лишь на короткий миг запнулась. Как же Вольфбери разозлился, когда услышал этот смех! Как смели эти невежества смеяться над королевой Лидией, которой так восхищался его господин!

Вольфбери шагнул назад, когда очередной ключ беспрепятственно вошел в дверную замочную скважину, и Паша провернул его, открывая невидимый глазам замок.

Мальчик почувствовал неприятный зуд в груди, из-за двери, скрывавшей за собой очередную дворцовую комнату, стал просачиваться запах мокрой пыли. Вольфбери поморщился, когда в его носу засвербело, и, не сдержавшись, громко и звонко чихнул.

— Тс-с, — Паша приложил указательный палец к губам. В его глазах светились блики детского озорства, и он быстро зашептал: — Ты что, хочешь, чтобы нас услышали?

— Простите, господин…

Вольфбери виновато поджал губы.

Он не хотел, чтобы кто-то увидел их, потому что отчего-то знал, что если их увидят, то добром это не кончится.

— Будь тише, — продолжая шептать, сказал Паша, переведя взгляд с мальчика на дверь. — Эта была последняя.

Последняя дверь.

Вольфбери нервно сглотнул.

Ему не понравилось то, каким тоном его господин это произнес.

— Давай же прогуляемся.

Внезапно для Вольфбери Паша сжал в пальцах дверную ручку и резко дернул на себя дверь.

— К-куда?..

— Как это куда, мой милый Вольфбери? — Паша улыбнулся, но от его улыбки у маленького иргийца заслезились от страха глаза. — В мир людей, разумеется.