Лида прошла за своеобразную парту и заняла за ней свое место. Ириска встала у стены, не позволяя себе облокотиться об нее, а господин Эклер подошел к доске, на которой белый мелом было детально зарисовано семейное древо.

— Но на сегодняшнем уроке я должен был рассказать Вам о королевской родословной Марципана…

— Родословная никуда не денется, — словно отмахнувшись, произнесла Лида. — Давайте посвятим сегодняшний урок предстоящему празднику. Я ведь должна буду на нем присутствовать, так? Так. Но ведь я ничего об этом событии не знаю! Как бы не опозориться мне вместе с короной Великого Марципана на этом балу и не посеять во дворе Макадамии ненужных слухов.

Господин Эклер несколько раз удивленно моргнул, прежде чем кивнуть Лиде, соглашаясь внести поправки в сегодняшнее занятие. Его сердце грела мысль о том, что новая королева наконец-то стала интересоваться Птифуром, пусть это и шло в разрез с его сегодняшними планами.

— Ваше Величество, что именно Вы хотите знать? — спросил он, отложив в сторону листы с заранее подготовленными конспектами. — Вас интересует что-то конкретное?

Лида задумалась.

Что именно ее интересовало? Пожалуй, все. Но для того, чтобы узнать обо всем, одного урока ей будет недостаточно, а выкроить время для дополнительных занятий с таким плотным расписанием, которое для нее составила госпожа Мята, было проблематично.

Поэтому Лида решила начать с вопроса о Великих правителях.

— Какими они были?

На этот вопрос господин Эклер ответил не задумываясь:

— Они были великими птифурцами! Лучшими из лучших, моя королева.

— Как-то это размыто, — подперев рукой щеку, произнесла Лида.

Она проигнорировала направленный на нее недовольный взгляд Ириски, ведь сидела Лида далеко не по-королевски.

— Мне бы какой-нибудь конкретики.

— Тогда, давайте я расскажу Вам про каждого из них по-отдельности, — предложил господин Эклер. — Сегодня, раз уж тема нашего урока приближающийся праздник, то я расскажу вам о Великих Марципане и Макадамии. Вы не будете против такого моего выбора?

Лида покачала головой. Сказать по правде, эти двое в данный момент интересовали ее куда больше, чем Цитрон и Ирга.

— Тогда, начнем с Великого Марципана. Из всех правителей он прожил самую долгую жизнь, он видел своих правнуков и ушел из жизни со спокойным сердцем, зная, что его дело будет продолжено его потомками. О молодости Великого Марципана, впрочем, как и о молодости любого другого Великого правителя, ничего не известно. Мы знаем лишь то, что эти четверо с самого первого этапа турнира, прозванным впоследствии турниром Великих правителей, были вместе.

— Были вместе? — охнула Лида, садясь ровнее. — Я думала, что на первом турнире никто не объединялся в команды.

— Я думаю, что это не совсем так, — произнес господин Эклер. — Как и люди, мы, птифурцы, зависимы от социума. И поодиночке были бы не способны сотворить все то, что сейчас имеем. Возможно, Великие правители и не планировали изначально становиться на том турнире командой, но вышло так, как вышло. Они завоевали свои короны, пройдя трудные испытания, и по праву были прозваны «великими». Но Вас ведь интересует их правление, я прав?

— Да. Я хочу знать, как они правили и поддерживали ли они отношения после турнира?

— О, Великие правители до конца своих жизней оставались друзьями. Пожалуй, то, что они пережили на турнире, объединило их столь прочной связью, что ни время, ни расстояния не смогли их рассорить.

— А они часто виделись после турнира?

— Наверное не так часто, как им самим того хотелось. После того, как они получили во владение земли Великого Парфе, обстановка на Конфитюре несколько… изменилась.

Господин Эклер наклонил голову на бок и закрыл глаза, морщинки на его лбу стали еще глубже, чем прежде.

— А что случилось? — спросила Лида. — Парфе понял, что опростоволосился и решил вернуть свои земли обратно?

— Госпожа Лидия, что за выражения! — воскликнула Ириска, отбрасывая титул Лиды в сторону. — Королева не должна произносить таких слов!

— А что в слове «опростоволосился» не так? — не поняла Лида причины столь яростной нападки на ее лексикон. — Это очень даже приличное слово.

— Моя королева, — выдохнул господин Эклер, — Вы не должны произносить слов со столь ярко-выраженной эмоциональной окраской. Такие слова всегда можно понять двояко и использовать Ваши же слова против Вас самой. Вспомните, как вел себя герцог Джелато во время коронации юного Сорбе, перевирая Ваши же собственные слова.

Лида от досады прикусила губу. Наставления господина Эклера били по ее самолюбию.

— Вы ведь не забыли этого?

— Я все помню, — протянула Лида.