Со дня коронации Лиды прошло две недели, во всем королевстве Марципан властвовала жаркая, удушливая погода. И даже в столь тихий знойный день, когда все прятались по тенькам и мечтали о вечерней прохладе, на территории дворца было неспокойно.

Ириска носилась по дворцу маленьким карамельным вихрем, врываясь в каждую попадающуюся на ее пути комнату. Звонкий голос молодой фрейлины был слышен то в дворцовых коридорах, то в саду. Пыхтя и дыша через нос, она поднимала подол своего пышного платья, стараясь не запнуться об волочащуюся понизу юбку и не упасть на идеально отполированный служанками пол. Ее лицо, пунцовое от усталости и, возможно, от легкой злости, становилось все розовее и розовее, когда очередная комната оказывалась пуста.

— Ваше Величество!.. — разнеслось по саду, когда Ириска распахнула в одном из коридоров окно и прокричала в полный голос не то свою просьбу, не то все-таки приказ, словно Лида была ей подружкой, а не ее королевой: — Немедленно возвращайтесь на урок!..

Облаченные в латы стражники, стоявшие под дворцовыми окнами и изнывавшие от жары под персиковым солнцем, вздрогнули, услышав девчачий выкрик. А служанки, полировавшие в этот момент сахарные вазы в дворцовом коридоре, испуганно зашептались: «Немыслимо! Фрейлина кричит на королеву!».

Но Ириске было все равно, сердце у нее в груди рокотало от злости.

— Ваше Величество!.. Я все равно Вас найду!..

Лида чертыхнулась и притаилась, голос Ириски, казалось, звучал отовсюду, и Лида боялась, что ее вот-вот найдут. Но прошла минута, затем другая, и в саду вновь стало тихо. Игнорируя дрожь в коленях, Лида от волнения кусала губы и лихорадочно оглядывалась по сторонам. От страха у нее крутило живот.

«Возьми себя в руки!»

Понимая, что долго оставаться на одном месте нельзя, ведь тогда рано или поздно ее найдут, Лида побежала так быстро, насколько это позволяло пышное тяжелое платье и узкие туфли, нещадно сжимавшие ей ступни ног.

Добежав до небольшого прудика, в котором жили леденцовые рыбки, Лида притаилась под нависающим над водой мостом. Спрятавшись и от солнца и от тех, кто всеми правдами и неправдами разыскивал ее, Лида присела на корточки, подминая под себя платье, и опустила руку в прохладную, абсолютно прозрачную воду.

И в ту же секунду что-то мимолетно коснулось ее пальцев.

— Ой, привет, ребята, — поздоровалась Лида с рыбками, увидеть которых можно было лишь с наступлением сумерек. — Давно я к вам не приходила, да? Соскучились?

Лида поводила пальцами по воде, замечая, как вслед за ними на поверхности пруда образовывались небольшие круги.

— Но я же в этом не виновата. Знаете, — протянула Лида, тяжело вздохнув, — никто не сказал мне, что быть королевой это та-ак сложно!..

Если бы она только знала, что королевские особы находятся под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, то никогда бы мы не мечтала жить во дворце.

Каждый день королевы Лидии, Ее Величества правительницы королевства Марципан, был расписан буквально поминутно, ни тебе шага вправо, ни тебе шага влево. В носу, когда приспичит, и в том не поковыряться! Задерживаться — нельзя. Опаздывать тем более! Никуда без сопровождения не ходить.

Три вверенные в ее полное подчинение служанки — хотя, размышляла Лида, это она была в их полном подчинении — будили ее ранним утром, умывали и расчесывали ей волосы, одевали в выбранный кем-то другим, но не Лидой, наряд и сопровождали на завтрак, вверяя в руки придворным учителям и Ириске.

И если в первый день Лиде это даже понравилось. Во второй излишнее внимание к ее персоне стало утомлять. То уже к третьему дню Лида была готова лезть на высокие дворцовые стены, лишь бы пару минуточек побыть наедине с собой. А на все ее возмущения, мол, она сама может и проснуться, и умыться и расчесаться, да даже панталоны она в состоянии сама на себя натянуть, дворцовые обитатели отвечали коротким «Королеве не положено».

— Ваше Величество! — вновь разнесся по саду голос Ириски. — Вы же меня слышите!

Лиде так хотелось крикнуть в ответ: «Да слышу я тебя, слышу», но кричать при побеге было запрещено всеми писанными и неписанными правилами, что человеческого мира, что Птифура.

Прожив во дворце всего две недели, Лида все чаще стала ловить себя на мысли о том, что побег принца Безе был вполне себе логичным и оправданным явлением, а не необдуманным и эгоистичным поступком, каким его представил герцог Джелато.

Вспомнив о правителе Парфе, Лида скривила губы.

— Ваше Величество! — послышалось уже где-то поблизости.

«Вот же упертая!»

Лида от досады хныкнула. И услышала, как совсем рядом, сверху, кто-то сочувствующе произнес:

— Ваше Величество, Вы плачете?

На гладкой поверхности пруда вновь появились круги — это рыбки, испугавшись еще одного гостя, уплыли на глубину, в безопасное для них место.

«Мне бы так!» — подумала Лида.