Король Пекан разительно отличался от короля Миндаля и больше был похож на задумчивого философа, чем на монарха. Его темно-каштановые волосы были коротко подстрижены, но раздвоенная челка свисала по бокам лба, смягчая черты лица короля. На его остром с горбинкой носу покоились небольшие очки в золотистой оправе, уголки тонких губ были опущены вниз. От пристального, цепкого взгляда зеленых глаз не ускользнул ни один гость этого празднества, и Лида часто замечала его взгляд на себе.

Она бы не сказала, что король смотрел на нее как-то холодно или враждебно. Нет, все было совсем не так. Скорее всего, предполагала Лида, король был обеспокоен тем, что на балу находились парфийцы и при каждом удобном случае проверял, все ли было в порядке с юной королевой.

Королева Киндаль, несмотря на худобу, внешне была точной копией короля Миндаля. Длинные волосы оттенка молочного шоколада с прямым пробором были аккуратно сплетены и закручены на затылке в невысокую пирамидку. Взгляд ее был суров, и даже золотистые крапинки в глазах цвета грецкого ореха не могли смягчить его. Из-за высоких скул и длинной шеи казалось, что королева Киндаль смотрела на своих гостей свысока и с неким презрением, хотя Лида и понимала, что ничего подобного в мыслях королевы не было.

Позади каждого трона стояли стражники, а Фундук занимал почетное место между троном Лиды и троном короля Пекана. По правую руку от Лиды стоял трон представителя Ирги. Вот уж кто и в самом деле наслаждался яркими красками бала, так это царь Кизил.

Своими красными, собранными в высокий хвост длинными волосами он напоминал Лиде Барбариса. И, пожалуй, из всех собравшихся здесь правителей Птифура Кизил был самым молодым, на вид лет двадцати пяти. Насколько Лида помнила, Кизил был племянником бывшей царицы, так и не вышедшей замуж и скончавшейся от болезни некоторое время назад.

«Какая-то наследственная болезнь», — вспомнила Лида, искоса поглядывая на царя.

Кизил оказался последним представителем не только мужской ветви монаршеской семьи, но и самым старшим из пятерых детей своей матери — младшей сестры королевы.

«Вот так живешь себе, наслаждаясь жизнью, а потом бац и все, ты царь».

— Эй, смотри вперед, а не по сторонам, — услышала Лида тихий шепот позади себя.

Это была Фисташка, стоявшая между ее троном и троном царя Кизила.

Лида послушно повернула голову, поерзав на троне.

«Ну что за зануда?»

Лида надеялась, что на этом балу она встретит кого-нибудь из участников турнира. Малину с Барбарисом или Бергамота с Клементином, но никого из них она либо не заметила, либо не признала, не узнав их под карнавальными масками.

«Интересно, как дела у Малины? Вот бы с ней встретиться», — подумала Лида.

Не сумев долго наблюдать за танцующими и разговаривающими друг с другом птифурцами, она чуть наклонилась вперед, чтобы посмотреть на сидевшего рядом с королевой Киндаль Джелато.

Герцог Парфе был точно таким же, каким она запомнила его при их последней встрече. Неестественно яркий даже для этого мира, он восседал на своем троне, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку трона. О чем он думал, Лида не знала. Но взгляд его хитрых глаз и расслабленная улыбка вызывали в ее сердце неприятную дрожь.

«Нужно держаться от него подальше», — подумала она, когда их взгляды встретились.

Последними представителями правящих семей Птифура были князь Каламондин и княгиня Юдзу. Вот уж кому сидеть здесь было так же скучно, как и Лиде, так это им.

Князь Каламондин, да и княгиня Юдзу, внешне напоминали каких-нибудь важных ученых. Хотя, подумала Лида, цитронийцы и были своего рода учеными Птифура. У обоих во внешности преобладали желтые и оранжевые оттенки. Волосы княгини, цвета апельсиновых леденцов, из сотен тонких косичек были сплетены в одну толстую косу, украшенную сверкающими камнями зеленого отлива. Волосы князя были такого же оттенка, что и у его жены, и аккуратно зализаны на правую сторону. У обоих были зеленые глаза.

— Да прекрати же ты пялиться на других!.. — прошипела Фисташка, незаметно для остальных щипнув Лиду за плечо. — Сиди спокойно!..

— Но мне скучно, — таким же шипением ответила ей Лида. — Когда я уже смогу потанцевать?.. Не могу больше сидеть, у меня там все онемело.

Забыв о том, что рядом с ней сидел царь Кизил, Лида зарделась, поймав на себе его насмешливый взгляд.

— Королева Лидия, Вы такая, какой мне Вас описывали Барбарис и Малина, — произнес он, начав разговор.

Фисташке пришлось отступить. У нее не было права вмешиваться в беседы правителей.

— Я так рад наконец-то увидеть Вас.

Улыбка Кизила была ослепительной. В зеленых глазах молодого царя играли и плясали смешинки, настраивающие их разговор на дружеский лад.

Услышав о Малине, Лида ощутила прилив радости.

— Как они? Барбарис оправился после того, что случилось в Желатиновом лесу?

Кизил кивнул, бросив взгляд на сидевшего неподалеку Джелато.