Лида ускорилась, не заметив, что отстала от своего сопровождения на несколько шагов.

«Нет, это не обязательно иргиец», — решила она.

Вскоре все трое оказались у позолоченных дверей, по бокам которой не было ни одного макадамийского рыцаря. Лиде это показалось странным. А вот Зефир, не задумываясь о подобном, постучал и дернул двойные створки за прозрачные, граненые ручки, открывая дверь.

В комнате, куда он привел Лиду и Максима, их уже заждались.

Во дворце было тихо.

Даже слуги на кухне, привыкшие шуметь во время мытья посуды, сохраняли напряженное молчание и не разговаривали друг с другом, не обсуждали случившийся ранее инцидент. Никто не смел поднимать эту тему.

Гости, с разрешения короля, давно покинули дворец.

Лида считала, что если бы не статусы этих гостей, король и королева ни за чтобы не разрешили потенциальным отравителям своих детей покинуть стены дворца. Но среди гостей этим вечером были и дворяне и богатые купцы, и гости из других стран, поэтому держать их взаперти было нельзя.

Даже Лида, новоиспеченная королева, хорошо это понимала.

— Значит, противоядия нет? — подытожил Максим, озвучив тот самый вопрос, который никто не осмеливался произнести вслух. — И как быть?

— Можно облегчить симптомы, — сказал Зефир, ни на шаг не отходя от Лиды. — Но для этого нужны ингредиенты из Ирги…

— Король и королева, — подхватила мысль брата Пастила, — ни за что не доверятся иргийцам и не попросят у них помощи.

— Даже ради благополучия своих детей? — удивленно спросила Лида. — Вы ведь не верите в то, что царь Кизил или кто-то из иргийцев причастен к этому?

Она поочередно посмотрела на каждого, кто сейчас находился в комнате, и дольше всех ее взгляд задержался на короле Миндале и королеве Ваниль.

— Я уверена, что это все — дело рук парфийцев, — уверенно заявила Лида. — Король Миндаль, Вы должны поговорить с сестрой и убедить ее в том, что иргийцы здесь ни при чем.

— Я бы рад, Лидия, но родитель ничего не слышит, если его дитя в беде.

Король Миндаль хорошо понимал чувства Киндаль, ведь и сам недавно был на ее месте, когда принц Безе пропал.

— Но что они тогда намерены делать?

Лида взглянула на Зефира.

— Это все Джелато. Ты ведь знаешь, что кроме него, больше некому вредить птифурцам. Он отравил гостей на самом важном для Птифура празднике, чтобы рассорить всех вас!

В глубине своего сердца Зефир это хорошо понимал. В конце концов, и в самом деле во всем Птифуре не было никого, кто бы осмелился осквернить сегодняшний праздник подобным поступком.

— Если это была его цель, то у него получилось, — сказал Максим. — На иргийцев уже косо поглядывают, а ведь они самые миролюбивые из всех птифурцев.

— Многие аристократы были отравлены, — задумчиво произнесла Пастила. — В большинстве своем дети. Наверное, яд добавили в пирожные.

— Дети и были целью парфийцев, — кивнув, согласилась с ней Лида, посмотрев на короля Миндаля. — На что способны родители, чьим детям причинили вред?

— На многое, — ответила за мужа королева Ваниль.

— На многое, — повторила за ней Лида. — А на что способны родители, в чьих руках власть? Настоящая власть.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Хочешь сказать, — нахмурившись, произнес Зефир, — Джелато намерен развязать войну между нами?

Пастила и королева Ваниль одновременно ахнули.

— Мы никогда не воевали друг с другом, — покачав головой, произнес король Миндаль. — В этом не было никакой необходимости. Великие правители выстроили между нашими странами доверительные отношения. Воевать нам было не за что. И повода не было.

— А теперь повод есть, — сказал Максим. — Сложно будет доказать непричастность иргийцев к тому, что произошло, но для того, чтобы запятнать их имя много усилий не потребуется. Даже если парфийцы действовали без помощи кого-то из Ирги, первым делом все подумают на иргийцев. И на молодого царя.

— При чем здесь царь Кизил? — удивилась Лида.

— А при том, что его власть еще слишком шаткая, и трон под ним качается, — ответил Максим, но заметив непонимающий взгляд Лиды, вздохнул и обратился к Зефиру: — Объясняй ей. Это твоя работа.

— Я объясню, — вмешался король Миндаль и Зефир не посмел возразить ему. — Кизил юн и неопытен в вопросах как внутренней, так и внешней политики, Лидия. Его не готовили быть монархом, он ничего не знает.

— Прям как ты, — пробубнил Максим.

Лида скорчила для него презренную рожицу.