Юдзу тут де подтвердила его догадку.

— Как только я узнала, что делегация из Макадамии прибудет в Цедру вместе с Вами, тут же направила гонцов во все земли, чтобы уведомить правителей о грядущем суде над королевой Лидией и ее верном покровителе. Так что время на моей стороне.

Зефир выдохнул, облизнув пересохшие губы.

Неужели это и вправду происходило?

— Вы знаете, что мы не причастны к отравлению на балу, — сказал Зефир и по взгляду Юдзу понял, что в этом она не обвиняла ни его, ни Лиду. — И я хочу знать, не причастны ли к этому Вы?

— Как смеешь ты, — указав на его положение, произнесла княгиня, — обвинять меня в подобном малодушии? Я ученая и создавать отравы — не моя стезя. Разумеется мои подозрения в первую очередь ложатся на иргийцев. Но я не отрицаю возможного участия в этом инциденте и парфийцев.

— Хотите стоять плечом к плечу с врагами? Вы поможете герцогу избавиться от Лиды, и он тут же захочет занять трон Марципана.

— И будет он сидеть в Баттенберге, оставив холодное и чуждое всем нам герцогство без присмотра. Джелато истинный парфиец — никому не доверяет. Впрочем, лишена подобного качества и я. Но что будет после того, как он займет новый трон?

Княгиня чуть наклонилась и зашептала, словно боясь, что ее услышит кто-то кроме Зефира.

— Недовольства. Вот что вспыхнет в землях Птифура. Макадамия не примет такого исхода, но что королева Киндаль сможет сделать? Где ее брат? Где королева Ваниль? Они оставили своих подданных. А что насчет принца Безе? Похищенный наследник трона или же сбежавший от своих обязанностей трус? Любую историю по ходу развития событий можно будет переписать под новые обстоятельства. Каков исход у царя Кизила в данной ситуации? Его лишат трона, ведь он опозорил честь царской семьи. И вот незадача, других наследников у Ирги нет. Придется менять династию, и не одну, а несколько и вот оно — развитие. Перемены, которых нам так не хватает для прогресса. Новые правители, новые лица, новые идеи. Ничто не создается из ничего, всегда должна быть основа. И основой для будущего Птифура станет отречение от старых правил. Все со временем забудется, а без тянущего назад прошлого нам останется двигаться лишь вперед.

Юдзу вновь расправила плечи и откинулась на спинку кресла, переводя дух.

— Вы со мной не согласны, господин покровитель?

Зефир молчал. Эта женщина в его глазах теперь выглядела настоящим чудовищем, искренне верившим в то, что разрушая старые устои, ей удастся создать что-то новое. Но Зефир прожил среди людей много десятилетий, он видел мировые войны и знал, что на обломках в конечном итоге ничего нельзя отстроить. Во всяком случае, не так быстро, как на то надеялась княгиня.

Зефиру оставалось лишь успокаивать себя мыслями о том, что Лида была далеко. И ничто не угрожало ее безопасности.

«Тебя предали».

Когда эта мысль окончательно засела у Лиды в голове, столицу Цитрона украсили сумерки. Небо понемногу затягивалось грозовыми тучами, и на улицах города воцарилась напряжённая тишина.

Лида сидела у окна и вглядывалась в зажигавшиеся друг за дружкой уличные фонари. В Баттенберге этим занимались специально обученные марципанцы — фонарщики. Они бегали по улицам с деревянными лестницами, поднимались с их помощью на высоту фонаря, открывали стеклянную дверцу красивого короба и зажигали внутри фитилёк. Если было нужно, в какое-то специальное место подливали масло. Лиде нравилось наблюдать за фонарщиками, следившими за фонарями внутри дворцового сада. Она подолгу могла сидеть у окна в своей спальне и вглядываться в тёмный сад, испытывая при этом странное чувство обеспокоенности, невесть откуда берущееся в её груди поздней ночью.

Наверное, она опасалась того, что в этой темноте скрывались парфийцы. Возможно, сам Джелато следил за ней и ждал… Ждал момента, когда удача будет на его стороне и он вновь попытается прибрать к рукам корону Марципана.

С такими мыслями Лида дождалась того момента, когда все фонари снаружи вспыхнули желтоватым светом и Цедра утонула в искусственном освещении. В столице Цитрона всё работало от электричества — блага, не доступного никому на континенте. И из-за этого у Лиды складывалось впечатление, что она была не в Птифуре, а дома. Просто заехала в тематический парк, где её нарядили и выпустили в старинный город погулять. Здесь не было той атмосферы, присущей Марципану и Макадамии, город казался искусственным и ненастоящим.

Лида почувствовала тяжесть в груди и, сделав несколько глубоких вдохов, попыталась избавиться от неприятного ощущения. Но мысли о предательстве продолжали ютиться в её голове и колющий холодок то и дело вспыхивал где-то под сердцем.