— И какую же цель они преследуют? — переведя взгляд с Лайм обратно на Арахис, спросил Трюфель. — Поделитесь своими размышлениями на этот счет, если Вам не трудно.

Арахис пожала плечами.

— Нет никаких размышлений, дорогой мой, лишь домыслы, о которых лучше не говорить вслух, иначе они рискуют превратиться в очередные сплетни. Сейчас вам нужно выяснить, что случилось с королевой Лидией и помочь ей всем, чем только сможете. Я же со своей стороны могу лишь обеспечить вам двоим безопасное место, в которое вы сможете вернуться. Но и я на этой земле лишь гостья, которую могут как выгнать, так и обвинить в пособничестве изменникам. Поэтому не обессудьте, если наступит момент, когда я сделаю вид, что с вами незнакома.

— Своя рубашка ближе к телу, — скрестив на груди руки, сказал Максим.

— И с этим сложно не согласиться, юноша, — в тон ему ответила Арахис.

Через некоторое время вернулся Танжело, сообщив, что те, кто им нужен, сейчас находятся в библиотеке великого Цитрона. И если они хотят поговорить с ними, то нужно поспешить, потому что на сердце у цитронийца было как-то неспокойно.

Цедра, библиотека великого Цитрона

Атмосфера, царившая внутри библиотеки, поражала своим спокойствием и величием. Через огромные витражные окна в помещения просачивался солнечный свет, оставлявший зеленовато-желтые блики на натертом до блеска кафеле. Легкие перешептывания цитронийцев, шелест книжных страниц и цоканье дамских каблуков — единственная музыка, которую посетители библиотеки могли услышать в этих стенах.

Максим наблюдал за тем, как Танжело, активно жестикулируя руками, что-то объяснял двум цитронийцам — Угли и Мандарину — а те внимательно слушали его, периодически поглядывая в его с Трюфелем сторону.

Цитронийцы стояли в напряженных позах, особенно тот, которого звали Угли. Он чаще Мандарина бросал на них взгляд и как-то нервно постукивал носком своей отполированной туфли.

— Думаешь, от них будет толк?

Оставшаяся с Максимом и Трюфелем Лайм вздрогнула как от испуга. Она посмотрела на Горького и несколько раз по-глупому моргнула. Затем улыбнулась дежурно-вежливой улыбкой и уверила Максима в том, что толк от разговора с ее друзьями будет.

— Эти двое не выглядят дружелюбными.

— Как и любые другие цитронийцы. Знаете, господин Максим, для большинства из нас не дружелюбность — характерная черта.

Лайм взглянула на Трюфеля, будто желая услышать от него подтверждение ее слов. С таким же взглядом к покровителю обернулся и Максим. Правду ли говорила Лайм?

— Среди моих знакомых, — издалека начал Трюфель, — не так много цитронийцев. Но я действительно слышал истории, в которых говорится об их сдержанности в отношениях с посторонними.

— Вот видите, господин Максим, — найдя поддержку, обрадовалась Лайм, — Мандарину и Угли можно доверять. Просто нужно будет закрыть глаза на их некую не дружелюбность.

Максим сомневался в том, что Лайм правильно понимала значение слова «не дружелюбность». Но думать об этих двоих цитронийцах ему не хотелось, куда сильнее его напрягали косые взгляды, которые не отпускали его с тех самых пор, как он вошел в библиотеку через парадные двери.

Надо было отдать цитронийцам должное, они не пялились на него открыто, но то и дело бросали короткие взгляды, пытались рассмотреть его исподтишка, будто он диковинный зверек в зоопарке.

«Это потому что я — человек, — не сомневался Максим в причинах столь нездорового интереса к его персоне. — Такой же, как Лида».

Вне всяких сомнений каждый, находившийся сейчас здесь цитрониец знал, что вчера произошло в стенах библиотеки. Или, во всяком случае, они были наслышаны об этом. Сколько из них стояло здесь, наблюдая за тем, как Лиду и Зефира в неизвестном направлении уводили цитронийские стражники? Хоть кто-нибудь из них задумался над тем, что эти двое могли совершить, чтобы их, средь бела дня, под конвоем вывели на улицу, усадили в некое подобие кареты и увезли куда-то? За что с ними так поступили? В чем они провинились? Перед кем? И что их теперь ожидало? Какое наказание?

— Кажется, переговоры прошли успешно, — услышал Максим голос Трюфеля, оставляя мысли о посетителях библиотеки в стороне.

Танжело махнул им рукой и последовал за тем, кого Лайм назвала Мандарином. Угли направился в другую сторону.

— А этот куда пошел? — спросил Максим, кивнув на удалявшегося от них юношу.

— Мандарин и Угли работают в библиотеке, — пояснила Лайм, не видя в уходе друга ничего предрассудительного или странного. — Работу нельзя оставлять надолго.

— Для того чтобы понять, — начал Трюфель, — что вчера произошло и с чего начать, хватит истории и одного из них. Да и не стоит привлекать к себе лишнее внимание.

Трюфель тоже заметил, как цитронийцы поглядывали на Максима.