И Варя поёжилась от соприкосновения с чем-то… очень древним и в который раз напомнила себе, что этим эльфам по полторы тысячи лет и они даже мыслят иными категориями, чем нормальные люди.

— Если с этим мы разобрались, — вклинилась Варя. — То какой план? Что вы предлагаете насчёт эленхайма и моего возвращения. Точней, нашего с девочками возвращения?

— Полагаю, я смогу создать обратный…

— Ты правда не хочешь остаться эльфийкой? — с интересом спросил Морнэмир, перебив Тариона.

— Я мечтаю быть модельером, меня приняли на крутой конкурс в Благословенном Царстве. У меня выпускной класс в школе, поступление в университет, мама, наконец, — ответила Варя. — С чего я должна всё бросать и под кого-то и их хотелки подстраиваться?

— У тебя здесь будет почти вечная жизнь, вечная юность, магия, — продолжил Морнэмир.

— Которые от моего выбора вообще не зависели, меня не спросили, а хочу ли я вообще всё это, — возразила Варя.

— Просто очень многие люди ради только продления жизни отдали бы всё, — хмыкнула над ухом Морнэмир. — Быть здоровым, красивым, жить долго, обладать удивительными силами… Строить новый мир, в конце концов.

— Разве можно построить что-то хорошее по принуждению? — спросила Варя. — Благими намерениями стелется дорога в Ад.

— То есть то, что тебе упало просто так, ты не ценишь? Тебе это не нужно? — опять хмыкнул Морнэмир. — Ты сама этого не захотела и не приложила для достижения никаких усилий? Ты не считаешь, что выиграла в лотерею?

— Можно было поговорить перед тем, чтобы что-то делать, — вздёрнула нос Варя. — Меня бесит, что это сделали без моего ведома, да ещё я, оказывается, должна за это перманентно расплачиваться. Это же не сделали просто так, потому что ты, Варя, такая хорошая. Нет же! Зачем мне эта вечная жизнь и вечная юность, если я проведу её не выходя из Леса, рожая эльфят для нового эльфийского народа? Чтобы что? Чтобы мои дети потом начали воевать за территории и какой-нибудь свой эльфийский суверенитет? Чтобы в итоге весь мир погряз в войне и ненависти к эльфам? Разве вы не видели её? Эту ненависть у простых людей? Не таких красивых, не таких одарённых, не таких высоких даже. Они только и думают, как забрать эту красоту, эти долгие годы. Придумали себе амулеты из эльфийской крови. Обряды с изнасилованием эльфиек, чтобы помолодеть. Это пока вас мало и вы сидите в Лесу… а станет больше… Вас просто сомнут числом, даже если один эльф стоит сотни воинов.

— Откуда ты это… С чего ты это взяла? — спросил Тарион.

— А я люблю художественную литературу. И знаете, почти везде если и есть что-то про эльфов, то только плохое. Войны, делёжка власти с другими расами, многолетние интриги. Высокомерное отношение к простым смертным, кто живёт короткую жизнь. И получается, что тут будет что-то похожее.

— Не обязательно, — возразил Тарион. — Если будет кто-то, кто предупредит подобные опасности… И вообще, мне кажется, ты преувеличиваешь про постоянные роды и постоянную расплату.

— Это точно, если вас всего шестеро, то вы смело сможете гаремы из желающих внимания завести, — хмыкнул Морнэмир.

— Г-гаремы? — повернулась к нему Варя, посмотрев в тёмные глаза, в которых плясали смешинки.

— Знаешь, долгая жизнь накладывает свои… нюансы, — вздохнул Морнэмир и отвёл взгляд. — У нас этакий полуобщинный строй и с таким перекосом в мужчинах и женщинах, так что институт именно моногамного брака вряд ли будет работать. По крайней мере столетия… Это и самих парней не будет устраивать… Конечно это надо думать и как-то обсуждать, но полная свобода в союзе для женщин будет означать и постоянную конкуренцию мужчин, но без перегибов. Так что никто тебя замуж не выдаст, бедняжку. Придётся самой выбирать, с кем быть, кому дарить своё внимание и детей.

— Кстати о детях, — вспомнила Варя. — Все эти фойна… Не зря же Иль-Кулло так сделала. Она наверняка считала себя настоящей женой, а по сути её низвергли до статуса обслуги. Думаю, она приревновала к своему эльфу, хотя я не помню, общалась ли вообще с её мужем. Хотя она и до этого нехорошо поступила с прежней женой, получается… Значит, у неё был опыт подобный.

— Да, Асхила, насколько я помню, покинула Серебристый Лес, сказав, что уже слишком стара для своего мужа, — кивнул Тарион, задумавшись.

— Фойна… — хмыкнул Морнэмир. — Человек — социальное животное. Ему тоже хочется ласки, тепла и внимания. Хочется детей… Правда, с фойна это лишь эрзац. В сравнении с нами наши дети живут короткий миг. Это сложно — хоронить своих детей, Варна.

— Я… Я не про это, — Варя смутилась прозвучавшей горечи в словах Морнэмира. — Просто, а каково им? Если у их отца или почти мужа будет… другая жена. Это как-то всё неправильно.

— Если я хочу ребёнка, который сможет меня пережить, это плохо, по-твоему? — спросил Морнэмир. — Меня не сможет полюбить девушка?

— Я не знаю… Просто не должно быть счастья за счёт других, — отвернулась Варя.

Некоторое время они ехали в молчании.